Чего это его тревожило посейчас? А! Засадный полк великий князь велел отвести почти к самому Великому Новгороду.
Вот сие есть загадка. Расположение засадного полка подскажет новгородцам, что великий князь, их... прикрывает! От кого прикрывает? Получается, что прикрывает от... Москвы?!
А командует нынче засадным полком вон тот малородный выскочка, Данило Щеня! А ведь этого выскочку надо бы прикончить, ась?
* * *
Об этом позавчера ещё думали пять высокородных бояр во главе с ним, с Иваном Юрьевичем Патрикеевым, укрывшись в монастыре на Тихвинке, у Зосимы — митрополита Московского и всех земель. Он, Патрикеев, да великие бояре Ряполовский, Стрешнев, Бельский — сын Иуды, Собакин, да Михайло Воротынский — вот кто правил Русью! А не «Божьей милостью государь всея Руси».
— Пора бы начать надвижение новых уставов на Москву, — темно сказал тогда боярин Ряполовский. — Пора ведь? И Марфа-посадница того ждёт, и силы, за ней стоящие... Их бесить не надо.
— Митрополит Зосима должен прийти, он скажет, — так же смутно ответил воевода Собакин и поморщился. У него вдруг стали открываться старые раны на спине, он их двадцать лет назад получил, когда бежал от стен Казани. Собакин положил нынче тайком большой вклад в Тихвинский монастырь и по весне будет в него перебираться с полным постригом, на покой.
— Не надо бы поспешать, — с одышкой выдал свою мысль боярин Стрешнев. — Своего мы добились. Дмитрий, сын Ленки, молдаванской сучки, уже ходит в великих князьях и громогласится на площадях тоже как «государь всея Руси»... На той стороне просят нас пока руками не рыпать и копытами не бить... — Стрешнев имел способность говорить с насмешкой.
— Меня, бояре... — вдруг совсем строго, как командовал, произнёс тогда Иван Юрьевич Патрикеев, — весьма заботит, что на половине Руси уже звучит по храмам и монастырям иная молитва, заместо «Отче наш». Там изменен уже канон моления и Великий пост не блюдётся в полную силу. Так только, словесами постятся. И порядок церковных праздников изменен. А государю нашему — хоть бы хучь! Ведь о том ему доклады, поди, несут, тот же игумен Волоцкий целую тетрадь бумаги извёл противу нововеры. А...
— Погоди, — перебил его Бельский-сын. — Тут я вот что скажу. Иван-князь назвал это тихое изменение в уставах «ересью жидовствующей» и велел ту ересь остановить. Но как остановишь то, что народом приемлется? Иван-князь, видать, понял, что если пошёл один раз у нас на поводу, огласил наследником своего внука Дмитрия, то далее ему сопротивления иметь не следует. Даже в поправке в вероисповедании... Сомнут.