— Во благовременье приму твою исповедь, боярин Щеня, — густо сжимая слова, произнёс Иосиф Волоцкий. В нём сразу почудилась жуткая сила. — А сейчас давайте вопрос мне! Или мне воеводе верить?
— Мне верить! Мне! — вскочил со скамьи примас объединённой польско-литвинской церкви. — И вопрос один: когда Елена Ивановна, принцесс московит, невеста круля Александра, примет у меня перекрещение? Иначе нельзя её везти нашему крулю под венец! Это моё последнее слово!
— Последнее слово, прелат, говорят у края могилы. Тому, кто в неё лёг. Ты что, уже лёг?
Иван Юрьевич Патрикеев, сидевший у дверей, и на глазах русских дьяков и литвинских послов так и не подошедший под благословление к игумену Волоцкому, тяжело встал и вышел их горницы. Слышно было, как он орёт на своих гридней, давно привёзших с воеводина поварского двора съестной посылок литвинам:
— Чего раззявились? Обедать пора!
— Святой отец Волоцкий не велел! — шумнули ему в ответ гридни.
Примас католикус грозно глянул в сторону тучного Станислава Нарбутовича, готового жрать каждый час, опять повернулся к русскому попу и с нажимом сказал:
— Перекрестить невесту будем!
— Не будешь, — ответил игумен Волоцкий. — Святая Русь не твоя вотчина! Елена Ивановна станет жить с мужем, будучи в православной, истинной вере. И ей, на её подворье, мы сами, своей силой и своей денежной казной поставим храм.
Примас взвизгнул:
— Папа римский Александр Шестой, наместник Бога на Земле, запретил в наших странах ставить новые православные храмы! Твой князь Московский тоже запретил ставить католические храмы на земле Псковской и на земле Новгородской.
— Да срал я на твоего папу! — тихо и величаво ответствовал ему Громобой, от сохи ставший игуменом большого и весьма почитаемого монастыря. И бывший тайным духовником московского князя Ивана Васильевича. — Мой великий государь, по древним грамотам и летописям, есть володетель половины ваших земель. — В голосе игумена Волоцкого чуялось торжество; примас католиков, видать, попал на подготовленное ловное место. А папа католиков даже Римом не владеет... Так — куском земли с наш огород величиной. Какой же это володетель? У кого вся земля, тот и володетель.
— Папа римский есть наместник Бога на Земле, — вдруг завизжал примас. — А Бог владеет всей Землёй!
— У каждого свой Бог. — Игумен Волоцкий сделал тягучую паузу. — Но Бог, он на Землю не претендует. Души свои мы ему доверяем, а не Землю.
— Пусть Елена Ивановна перекрестится в нашу веру, — шевельнулся Станислав Нарбутович, отмахиваясь от суетливого примаса. — Король Александр на этом настаивает, и польская рада настаивает и литвинский сейм. Неладно станет, если муж и жена в одной постели спят, а в разных храмах молятся.