— Позвольте полюбопытствовать имя сего верного сына Отечества? — съязвил Бенкендорф. — Сдаётся мне, он знает многовато для стороннего наблюдателя.
Вигель полез в самый конец папки. Вытянул из-под спуда последний лист и молча подал собеседнику. У того глаза на лоб полезли. Личный адъютант. Скверно. Очень скверно. Гораздо хуже всего остального.
— Надеюсь, теперь вы убедились? — с нескрываемым торжеством вопросил чиновник.
Бенкендорф кивнул, всё ещё удивлённый поведением Раевского. Сын такого отца! И сам, кажется, парень не трус. Не дурак. Не негодяй, как до сего момента считалось. Чем же Воронцов его обидел?
— Что же вы намерены делать? — прервал размышления собеседника Вигель.
Александр Христофорыч с минуту колебался.
— Я схожу за бумагой и перьями, — заявил он. — У меня распакованные. На столе.
И прежде чем советник успел остановить его замечанием, что в сущности можно написать донесение и у себя, Бенкендорф исчез из комнаты. Вернулся буквально через минуту, неся прижатый к груди походный ящик для письменных принадлежностей. Плюхнул его прямо перед Вигелем и тут же выдернул изнутри руку. Но не с пером, а с пистолетом.
— Закройте дверь.
— Вы в своём уме? — возопил Филипп Филиппович, но, услышав щелчок взводимого курка, перешёл на сип.
— Закройте дверь.
Бенкендорф говорил холодно. Голосом, не допускающим возражений. И чиновник помимо воли подчинился.
— Хорошо. Теперь ступайте к камину.
— Зачем?
Гость молчал, указывая глазами на очаг.
— Разводите огонь.
— Что вы собираетесь делать?
— Разводите.
Бенкендорф нетерпеливо повёл головой, отчего на его шее обозначился красный рубец, натёртый крахмальным воротом. Этот рубец почему-то напугал Вигеля, и тот повиновался.
— Теперь кладите туда документы, которые везёте.
— Ваше высокопревосходительство! — взвыл Филипп Филиппович. — Не погубите! Сколько труда... Можно сказать, по крохам...
— Кладите.
Вигель попытался отбежать к окну и криком позвать на помощь. Но Бенкендорф угрожающе перевёл пистолет с его головы на стекло и обратно, показывая, что пуле всё равно, куда лететь.
— Вы не станете стрелять!
— Проверим?
Бабахнул залп. Пуля прошила деревянные стенки сундучка и застряла в мягкой внутренней обшивке. Демонстрации оказалось достаточно. Советник вывалил содержимое папки в огонь и, обессиленный произошедшим, опустился перед камином на пол.
— То-то, — констатировал генерал, убирая пистолет. — Счастливой дороги.
Упаковывая в своей комнате вещи, он с остервенением жевал ус. Обычно, когда на кого-то собирали сведения, это делал не один человек, даже не пара таких вот хорьков по особым поручениям. Сумку Вигеля он облегчил. Но кто поручится за других?