Граф снова спал с лица. Усталый, пропылённый, на взмыленной лошади, он выглядел не лучшим образом. И ему неприятно было явиться в таком виде перед царём. Тем более что тот пылал праведным гневом.
— Что за шаг у ваших людей? — приветливое лицо Александра исказилось раздражением. — Вы не понимаете, что позорите меня перед союзниками?
«Он хоть знает, что мы выиграли манёвры?» — возмутился в душе Воронцов.
— Отвечайте, когда вас спрашивают! — воскликнул государь. — Каков вид!
Михаил Семёнович почувствовал, что вот-вот сорвётся. Возле него стояли собственные штабные офицеры. Со всех сторон их окружали чужие, приметно ухмыляющиеся лица. Император распекал командующего при союзниках, как мальчишку флигель-адъютанта.
— Ваши люди способны сорвать любой праздник! Где вы выучились такому шагу?
Воронцов ощутил, что его голова, пылавшая огнём, стала вдруг ледяной.
— Этим шагом, ваше величество, мы дошли до Парижа.
В горле у государя булькнуло. Сразу стало заметно, что он похож на покойного отца, несмотря на нежное лицо и самые изысканные манеры.
— Теперь понятно, почему вы тащились сюда два с половиной года, — бросил Александр Павлович по-русски, так чтобы слышал один граф. И, обернувшись к высоким сторонам союзного командования, продолжал по-французски: — Прошу прощения, господа, за нерасторопность моих подданных. Обещаю к следующим манёврам вышколить их хорошенько.
Австрийский император Франц I, длинный, флегматичный, с бледным лицом, тронутым рябью, протянул:
— Англичане, очевидно, тоже не спешат?
Александр Павлович довольно улыбнулся.
— Если страна не вступает в союз монархов, армия заметно теряет. Я вижу в этом руку Провидения. Жаль, что оплошность моих войск сделала недостойным моё присутствие в вашем блестящем обществе.
Михаил Семёнович почувствовал, что прокусил себе губу. Рот мгновенно наполнился кровью.
— Не стоит сокрушаться, ваше величество, — подал голос прусский король Фридрих-Вильгельм. — Ваша армия всегда демонстрировала самую высокую доблесть. Да и на прошлых манёврах в Вертю она отличилась отменной выправкой.
Император одарил родственника тёплым взглядом.
— Всем лучшим в моей армии я обязан немцам. Видите, что может произойти с самыми лучшими частями, если их передать в руки несведущего командира.
Воронцов не сразу понял, что это о нём. А поняв, чуть не подскочил от обиды. Его люди — самые лучшие! Он отличный командир! Теперь можно было кричать об этом на каждом перекрёстке. Ни одна душа не поверит. Опоздание на парад изобличало их с головой.
Тем временем войска запрудили главную аллею Елисейских Полей. Государи и свита занимали середину площади Людовика XV. Солдаты сжатыми колоннами по 30 человек в строю двигались перед ними в течение двух часов. Русские шли под «Марш Преображенского полка». Сначала пехота. За ней тянулся артиллерийский обоз. Следом — драгунские и кирасирские полки — по пятнадцати всадников в каждой линии. Их кованые нагрудники отражали солнечные лучи, слепя публику. Охрану несли лейб-казаки, оцепившие весь периметр.