Остаёмся к Вам с неизменным благоволением.
Наше Императорское Величество
вдовствующая императрица Мария.
Наше Императорское Величество
императрица Елизавета.
P. S. Памятуя о том, что дочь Ваша Екатерина пребывает в замужестве в Англии, мы тем более рады, что сын нашёл себе достойную супругу в Отечестве.
Мария Фёдоровна».
Последние слова били старого графа в самое сердце. После них он уже ничего не мог поделать. Десять лет назад, когда Катенька выходила замуж за графа Пемброка, посол обратился к вдовствующей императрице с просьбой разрешить брак фрейлины Воронцовой. Мария Фёдоровна дала согласие, но не преминула заметить, что лучше бы отец отдал девушку за русского. Таким образом, простая формальность превращалась почти в услугу. Своего рода исключение из правил, на которое закрывали глаза.
Теперь государыня-вдова не просто разрешала брак Лизы, а благословляла его, причём вдвоём с невесткой, на два голоса. Пренебречь столь откровенно выраженной волей двух императриц бывший посол не мог, тем более после истории с Катей. В противном случае о «неизменном благоволении» пришлось бы забыть.
Старая стерва графиня Браницкая подстраховала свою дочь. Написала сердечной подруге-императрице, и та, опережая события, послала в Лондон письмо. Теперь поворачивать было поздно. Даже если бы этого захотел сам Михаил.
— Вот твоё благословение, — бросил Семён Романович. Его длинные фамильные губы тряслись, совсем как у сына в минуты гнева. — Теперь уж делать нечего. Женись. Но ни моей, ни Катиной ноги на этой свадьбе не будет. Скажешь, что я болен, немощен и стар. Смотреть не могу на такое поругание нашей семейной чести.
Михаил почувствовал, что его собственный рот начинает кривиться.
— Для меня бесконечно ценны слова её величества, — проговорил он. — Но они не могут заменить вашего благословения. Неужели вы откажете мне? Что я сделал против вас такого, что, как Каин, должен уходить с проклятьями?
Молодой граф ещё секунду смотрел на отца, а потом опустился на колени.
— Я буду здесь стоять до тех пор, пока вы не благоволите дать своё согласие и не разрешите мне после свадьбы привезти молодую жену к вам в дом.
При виде такой упорной покорности Семён Романович разволновался пуще прежнего, зашмыгал носом, поспешил выйти из-за стола и поднять сына:
— Бог с тобой, Миша. Кто же знал, что ты дошёл до такой крайности? Венчайся, раз решил. Помянешь потом мои слова. Поздно будет. — Старик сжал ладонями плечи сына. — Одно держи в голове твёрдо: мы твоя семья и, что бы ни случилось, по службе ли, приватным ли образом, мы всегда тебя примем. Любого.