В юности они были друзьями. Даже больше — братьями. В какой-то момент им довелось даже разделить одну женщину — императрицу Елизавету. Молодой государь не хотел, чтобы жена своей ревнивой кротостью мешала ему ощущать полноту жизни. И сам свёл её с другом. От Адама она родила девочку, которая вскоре умерла. Сейчас Александр Павлович мог бы считаться отцом ребёнка своего главного политического оппонента. Такие прихотливые узоры иногда выплетает судьба.
Отчего в мире невозможна идеальная дружба? Грубые грани реальности рвут её в клочья. После восшествия на престол началась утомительная работа. Государственные дела тянули императора в одну сторону, душа — в другую. Адам настаивал на восстановлении Польши. Но для этого пришлось бы ссориться с австрийцами и пруссаками. А немцы — союзники против Наполеона. Александр сделал выбор. Адам отошёл в тень. Без объяснений. Даже без официальной отставки.
Грозный 1812 год окончательно разъединил их. Когда началась война, в Варшаве собрался сейм под председательством старого князя Чарторыйского, призвавший всех поляков взяться за оружие и вместе с французами идти на векового врага. 22 июня, в самый день нападения Наполеона, Адам писал бывшему другу: «Имя Польши произнесено! Оно излетело из уст моего отца. Спасение родины имеет для меня священное значение. Не желая участвовать в войне, я еду на воды в Богемию». В тот момент император так нуждался в поддержке! Когда принесли письмо от бывшего друга, он едва не выхватил его из рук адъютанта...
Полгода спустя неприятель был разгромлен и покатился в обратном направлении. Адам осмелился вновь взяться за перо. Два его письма Александр бросил в огонь, не распечатав. Третье вскрыл. «В минуту, когда мой народ ожидает мести завоевателя, — писал Чарторыйский, — протяните ему руку помощи! Предложите добровольно го, за что поляки боролись и проливали кровь. Я ручаюсь, Государь, Вас ожидает чудо! Результат превзойдёт самые смелые мечты. Вы будете удивлены и тронуты изъявлениями любви и преданности, которые получите от вчерашних врагов. Храбрая и пылкая нация окажется у Ваших ног».
«Месть — чувство мне незнакомое, — отвечал император. — Моим войскам отдан приказ обращаться с Вашими соотечественниками как с братьями. Но то, как польская армия вела себя у нас: мародёрство в Смоленске и Москве, опустошение страны — возобновили былую ненависть. Если по окончании этих страшных событий я смогу вновь оказаться в кругу Вашей семьи, это доставит мне неописуемое наслаждение. Ваш сердцем и душой.
Александр».