— Ну что, господин инспектор? — Он выпил подряд два стакана воды, тут же стал вытирать платком лицо и шею. Увидев, как Лева достает свою справку, следователь запротестовал: — Ой, бумаги надоели. Словами, русскими простыми словами, пожалуйста. — Лева сел в кресло для посетителя, начал было говорить, хозяин остановил: — Подожди. — Он кряхтел, долго усаживался в кресло, попытался сложить разбросанные по столу папки в стопку, безнадежно вздохнул — словом, готовился слушать многочасовой доклад. — Ну, давай, — обреченно сказал он.
Лева начал резво, следователь его тут же остановил:
— Стой! — Подумав, сказал: — Давай!
Весь доклад Левы своими «стой» или «давай» следователь разбил на логически законченные куски, даже точнее, чем они были разделены абзацами в справке. Когда Лева закончил, следователь ему подмигнул и сказал:
— А чего? Ты ничего. — Он с любопытством разглядывал Леву, словно тот сию минуту вошел без стука.
Лева не любил, когда к нему обращались на «ты», терпеть не мог порой употребляемые интеллигентами простонародные выражения, которые сегодня и в деревне-то не услышишь. Толстенький, утирающий пот следователь Леве нравился. «Ты» у него звучало естественно, без упрощения и панибратства, «чего» — он выговаривал вкусно, видно, нравилось ему слово. Следователь закончил осмотр Левы, поворочался в кресле, хотел подняться, лишь вздохнул и сказал:
— Шкафчик открой, пожалуйста, сделай любезность, — он указал на свой огромный, во всю стену, сейф-шкаф.
Ключи торчали в замке. Лева отодвинул тяжелую дверцу, пахнуло сыростью и лежалой бумагой.
— На нижней полке сверточек в газете, дай-ка его сюда, дружок.
Лева взял лежавший на нижней полке перевязанный шпагатом, заклеенный сургучными печатями пакет, положил на письменный стол. Следователь подвинул пакет к себе, накрыл ладонями, хитро улыбнулся.
— Даю одну попытку, отгадывай.
— Пакет принесла Григорьева, — ответил Лева. — Она прятала его в водостоке, перед этим нашла у тела Логинова.
— Ну, — протянул следователь, — с тобой неинтересно. — И быстро спросил: — Что в пакете?
Лева протянул руку, хотел пощупать пакет, следователь не разрешил.
— Ты его уже держал.
«Подкова», — подумал Лева, тут же отказался от мысли. Пакет тяжелее, главное, больше по объему.
— Ну, ну, — следователь усмехнулся. — Ведь верно все здесь излагал.
— Билеты тотализатора, — как бы шаря впотьмах, сказал Лева.
— Верно. Сколько?
— Пятьсот, — рубанул сплеча Лева.
— Чертенок. Пятьсот тридцать, — следователь вновь достал огромный платок, как бы признавая свое поражение. Когда же Лева собрался влезть на пьедестал, следователь тихо, как бы между прочим, спросил: — Когда Григорьева принесла их?