— Хочешь посмотреть? — поинтересовался со смешком у Самойловой, и та, закрыв глаза, буквально простонала:
— Нееет.
С*ка, никогда не слышал более сексуального отказа!
Надо было быстрее заканчивать со всем этим, пока штаны целы.
На запись из бассейна было меньше всего надежды. Кто и чем занимался в воде понять было трудно, хотя один интересный кадр нам все же попался.
— Как ты думаешь, что он там ищет? — спросил я насмешливо у Самойловой, останавливая перемотку на том, как Снежков что-то рассматривает у себя в плавках, факт чего был хорошо заметен с того ракурса, с которого снимала камера.
— Собственного удавчика?
— Не знаю, — ответила Катя, зажав рот рукой, и сдавленно добавила: — И знать не хочу.
— И на этого искателя сокровищ ты меня променяла, — вздохнул нарочито я, снова запуская перемотку.
— Я не меняла.
— Вот как?
Она опять вскочила на ноги и отошла к окну, но на этот раз я не стал ее останавливать. Досмотрев запись, выключил компьютер и, признав мысленно свое поражение, тоже поднялся на ноги, готовясь уходить.
— Пошли отсюда, — сказал замершей у окна Кате. — Открыто в бассейне никто не спаривался, а больше ничего понять из записей невозможно. Если только твой Снежков все-таки не нашел то, что искал, и не произвел на радостях победный залп.
— Значит, все зря? — спросила Самойлова, поравнявшись со мной в дверях.
Она смотрела на меня выжидательно — так, словно говорила: «Когда ж ты, идиот, признаешь очевидное?», а я вдруг осознал, что не понимаю ни вопроса, ни того, где вообще нахожусь. Словно все вокруг перестало существовать, кроме этих зеленых глаз, в которых я стремительно и безнадежно потерялся.
— Не зря, — пробормотал я, перед тем, как припечатать Катю к открытой двери и впиться в ее губы поцелуем.
Бл*дь, как же это было хорошо! Я чувствовал себя диабетиком, сорвавшимся с диеты и добравшимся до запретных сладостей. Сминал ее губы своим ртом так, будто хотел поглотить и ничто на свете не могло бы меня заставить сейчас остановиться. Ни бог, ни черт!
Я толкнулся языком внутрь рта Самойловой, вжался бедрами в ее тело, и в этот момент мне было глубоко насрать на все принципы, которых я прежде придерживался. Казалось лишь, что если не трахну ее немедленно — просто умру от возбуждения.
Второе мне, похоже, и светило.
— Если тебе просто нужно было место для того, чтобы потрахаться, так бы и сказал,
— раздался рядом веселый голос Зиновьева, и мы с Самойловой, как по команде, дернулись в разные стороны.
Внутри резко проснулась жажда убийства. С*ка, ну не мог он молча пройти мимо?! В бессильной злости я шарахнул кулаком по двери и Андрей благоразумно решил смотаться, пока цел: