Что будет дальше, я знала и так. Сначала все еще несколько раз дойдут до кондиции, а дальше начнутся танцы, вспоминать которые завтра будет стыдно всем, кто их увидит.
Выйдя из воды, я нахмурилась. Полотенца, которое валялось на одном из лежаков, на месте не было. Кто-то его утащил вместо своего? Только не это! Теперь тут днем с огнем не сыщешь того, чем можно вытереться, не рискуя подхватить чего-нибудь общественно-паразитного.
Мне стало прохладно и я помчалась в сторону парилок, лавируя между вошедшими в раж гостями босса. Ворвавшись в одну из них и плотно закрыв за собой толстую матово-стеклянную дверь, я удивленно охнула. В парилке было не очень-то и жарко, а мое полотенце лежало на одном из полков, и как тут очутилось, я ума не могла приложить. Или это было не оно? Может, кто-то принес в баню точно такое же как у меня? Простое и розового цвета?
Пожав плечами и забрав пропажу, я направилась к душевым, чтобы быстро смыть с себя хлорку и отправляться домой. Незамеченной, как я надеялась.
Стащив с себя купальник, быстро ополоснувшись и выйдя из душа, я поняла, что все это время ненароком думала о боссе. Возле него постоянно крутилась Лизочка, а когда не крутилась, то и дело стреляла в него глазами четвёртого размера. Мне было к такому не привыкать. Я уже даже мысленно начала делать ставки, когда же шеф женится на вот такой вот Лизочке.
Это почему-то разозлило. Я с остервенением начала растираться полотенцем, уделяя особое внимание тому, что ныло между ног. Да-да! При мыслях о Богуцком я не только злилась, но и успела изрядно возбудиться. Закатив глаза, представляла, как это он меня ласкает. Вот так же жестко и быстро… Стоп! Так, чего доброго, можно было и девственности лишиться, а этого допустить я не могла.
Все же убрав полотенце от истерзанного и чувствительного бугорка, я вытерлась махровой тканью, которая стала излишне влажной от моих манипуляций, и, вернув купальник на место, пошла обратно к остальным, чтобы выбрать время и возможность для побега.
— Кать! А я тебя ищу-ищу.
Я обернулась к Петру, который явно было подшофе. Смотрел на меня пьяными глазами и улыбался, как самый настоящий придурок.
— Зачем? — не поняла я.
— Давай потанцуем?
Снежковы руки уже обвивались вокруг меня, а я стояла, растерянная, прижимая к груди свое несчастное полотенце, и смотрела на Петра с удивлением.
— Петь… ты чего?
— Что?
— Я же не танцую, ты помнишь.
С чего вдруг у меня вырвалась эта фраза, я не знала. Помнить Снежков о произнесенной мною лжи не мог по весьма понятной причине.
— Зато танцую я.