Приготовления были почти закончены, когда снова вмешался случай. Однажды вечером, когда после приема больных молодая женщина возвращалась в донжон, ее внимание привлек возникший на пороге входа в жилое крыло отец Джозеф. Он появился тихо, почти крадучись, и, оглядевшись вокруг, не произнеся ни слова, сделал приглашающий жест. Глэдис обернулась. Во дворе было мало народу, в основном, мастера и слуги заканчивали работу и все уже находились или в помещениях, или под навесами. Никто не обращал внимания на то, что происходило во дворе. Заинтригованная, молодая женщина направилась к жилому крылу. В общем-то, это не было чем-то незаурядным, она продолжала заглядывать в часовню время от времени.
Отец Джозеф казался крайне взволнованным. Он буквально втащил Глэдис за рукав в часовню, а затем в исповедальню.
— Простите мне такую настойчивость, — лихорадочно зашептал он, — но боюсь, у меня есть причины так поступать! Не говорите ничего, у нас мало времени! В случае, если сюда кто-нибудь придет, я возьму на душу грех (да простит мне Господь!) и скажу, что Вы приходили на исповедь. Но речь не о том. Глэдис! Я не всегда одобрял то, что Вы делаете, но сердце мое говорило, что избавлять от страданий тех несчастных, что живут в замке и его окрестностях — дело благое. И я дал слово Господу, что Вы спасете тела, а я, грешный, буду спасать их души в меру скромных сил своих! А теперь настал черед спасти Вас! Я не могу открыть Вам всего, у меня нет на это права, но поверьте — Вам и Вашему сыну грозит опасность! Вы должны покинуть этот замок! Слышите? Как можно скорее! Когда отошлют Вашу служанку, знайте — беда уже близка! А теперь идите! И торопитесь! Никто не должен знать, что Вы предупреждены! Я буду молиться за Вас!
— И я буду молиться за Вас, святой отец! — прошептала в ответ молодая женщина, — Награди Вас Бог!
Глэдис вышла из исповедальни на негнущихся ногах, но с чувством горячей благодарности к священнику.
— Отпускаю тебе твои грехи, дитя мое! — на всякий случай сказал ей вслед отец Джозеф.
До донжона она добралась как будто в полусне. Огромным усилием воли она сдерживалась, чтобы не выдать себя и не сорваться на панический бег. Джей спокойно сидел на кровати и играл с деревянным единорогом. Мэг казалась озабоченной.
— Что случилось, Мэг, — спросила Глэдис, как ни в чем не бывало.
— Да вот, миледи, — расстроено ответила служанка, — придется мне уехать на несколько дней. Дочку мою с зятем и внуками выселяют с их земли. Сменился деревенский староста, и требует с них арендную плату и бумагу на право аренды. А они платили, вот только что платили! И что он к ним привязался? Сэр Арнольд сказал, что распорядился насчет такой бумаги, завтра мне ее дадут, да я бы, с Вашего позволения, сразу и уехала. Они далеко живут, у самой границы владений сэра Арнольда. Ведь Вы отпустите меня, миледи? Правда отпустите?