.
— Если ребята не выйдут, тебе здесь не жить, пес — пригрозил каторжанин.
— Я все сделаю, все скажу… Но если их осудят — что со мной будет? — утирал кровь и сопли маргинал.
— Тогда сам, падло, на скамью подсудимых полезай и кричи, что ты здесь сидеть должен, а не пацаны.
На этом экзекуция и воспитательная беседа закончились.
— Учитесь работать — раздраженно бросил рецидивист парням, ждавшим его в дверях квартиры и у подъезда.
Через пару месяцев состоялся суд. Шпрота и Верзилу привезли с Бутырки. В зале собралось много народу. Родители Олега, пара десятков парней во главе с Григорием и «терпила» с подругой-собутыльницей. Не успела судья открыть заседание, началась комедия. Запуганный авторитетом потерпевший, не дожидаясь допроса, как ошпаренный сорвался с места и полез на скамью подсудимых. Спутница алкашка тянула его назад за фалду потертого пиджака.
— Товарищ судья — вопил алкаш — я должен быть на их месте!!!
Родители Олега и судья ничего не понимали. Молодые гангстеры хихикали. Гриша соблюдал величественную невозмутимость.
Нужно ли говорить о том, что процесс закончился ничем, и ребят отпустили на волю прямо из зала суда. На словах Верзила и Шпрот выражали Уральскому глубокую благодарность и клялись в вечной любви. Гриша надеялся, что после тюрьмы его любимый воспитанник возьмется за ум и станет его надежной опорой.
Все его старания и хлопоты каторжанина разбивались о пагубные пристрастия подопечного и его хроническое раздолбайство. На спорт Шпрота подсадить не удалось. Через два-три года он по-прежнему оставался расхристанным дохляком. Брал дерзостью, наглостью. Там где пролезало. Частенько нарывался. На «Речном» барыги банчили водкой. Самую крупную точку охраняла банда Злодеев, называвшаяся так по погонялу своего старшего — кряжистого сорокалетнего мужчины, адепта старой школы кекусинкай каратэ. Это были крепкие мужики в самом соку, одетые в черные майки и подпоясанные вместо ремней цепями. Заезжих блатарей Злодеи безжалостно били. Машину одних, особо настойчивых, подняли на руках и закинули в контейнер для мусора. Шпрот сдуру решил на них «наехать». Ему дали в морду. Неуемный бузотер побежал домой за обрезом. Злодеи второй раз его побили, обрез отобрали. Хорошо, что в помойку не закинули. То есть запаса прочности у Олега, конечно, не было. «Молодец среди овец, на молодца и сам овца».
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Шпрот вроде был парнем добрым, душевным, где надо и не надо отчаянным. Но оказался с гнильцой. Через несколько лет, когда дела пошли в гору, он первым в бригаде подсел на наркотики. А постанова в коллективе Уральского была в этом плане однозначная: «Наркотики — пшел вон». И этот крендель, у которого молоко на губах не обсохло и башню снесло оттого, что сел за руль белого мерина