Деловой человек, он, разумеется, без труда представляет, как это было, он даже картинку видит (небольшой фильм), где Аглая Андреевна, уже решившаяся, звонит в отдел, в каком работает недавно к ним поступивший молодой Санин.
— Да, именно Санин. — Она (закурила сигарету) наскоро объясняет начальнику отдела, что директор едет в серьезную поездку на Староволжский завод и потому Санина, пожалуйста, отпишите на всю неделю — он будет сопровождать, он будет нам нужен.
— Почему он? — Начальник отдела, разумеется, никогда в жизни не станет перечить Аглае Андреевне, но пользуется минутой, чтобы полюбопытствовать.
— Таково мнение. — Аглая Андреевна любит ответить широко.
Начотдела молчит. Аглая Андреевна (затянулась сигаретой — отыграла паузу) теперь поясняет:
— Санин — человек общительный, такие нам понадобятся. Похлопотать, подсуетиться, развеселить словцом, короче — свита, вы меня понимаете?
— В общем, да.
— Слава богу.
— Кажется, это будет неплохая поездка с возвращением по Волге на теплоходе, а я туда не подойду? — пусть со смехом, но все же спрашивает начотдела.
— Виктор Васильевич! Там нужен мальчик на побегушках, а не солидный и уважаемый начальник отдела, бог с вами! — Аглая Андреевна (погасила сигарету) еще кое-что ему объясняет. А потом звонит в отдел, где Вика, выспрашивая ее тоже на неделю — там уж знают наперед…
Родионцев не спит. Картинки перед его глазами теряют в пестроте и на некоторое время приобретают логику поиска. Вот купе, вот Вика: она спит под стук вагонных колес на своей нижней полке — рядом всегдашний термос. Родионцев из желтого как бы переходит в синий полумрак соседнего купе, отыскивает и видит этого Санина (лицо условно) — юнец сладко спит, как спят те, для кого начинается новая жизнь, и неважно, что поезд тряский и мотающийся на стрелках: тем слаще. Аглая Андреевна спит, конечно, у себя дома, но тут своеобразная тонкость: она не в поезде и в то же время она с ним и (Родионцев пытается представить ее спящую, а затем, как в мифах, мчащийся за поездом ее образ) — боготворила в молодости директора, любила, и, стало быть, не просто секретарь; не просто помощник в сложной и деловой текучке, а женщина, которая и по сей день не прощает, если кто-то скажет о нем плохо, которая служит ему, мужчине, и по сей день в том лучшем и еще не до конца изжитом смысле, как служили женщины в дохристианской, в дохрамовой древности, и, по-видимому, не важно, что у Сергея Леонидовича торчит и завис живот, что отечное лицо и склеротические жилы — для нее он красив как Спартак, как римский гладиатор, как греческий олимпийский бегун. Аглая Андреевна спит дома и спит счастливая прежде всего потому, что дело делается: поезд мчит, вагоны грохочут, а значит, и во сне она ему служит.