Франко даже пошел на провокацию: 17 июля, в двадцатую годовщину мятежа, он выступил с докладом на «Национальном Совете испанской традиционалистской фаланги и ХОНС», не собиравшемся с 1945 г., в котором попытался развеять тревогу его членов, опасавшихся, что в будущем монарх-наследник использует свою абсолютную власть для того, чтобы начать переход к демократии.
Реакция последовала незамедлительно. Первым забившим тревогу был Мартин Артахо, так много сделавший для того, чтобы Испания была принята в ООН и тем самым на международном уровне конституировался процесс выхода из изоляции.
Встревожены были и генералы: Барросо постарался внушить Франко Салгадо Араухо, что каудильо теряет контакт с высшей военной иерархией. Чтобы нейтрализовать интриги военных и напомнить генералам об их долге, Арресе добился согласия на проведение близ Саламанки на аэродроме времен гражданской войны грандиозного митинга, дабы генералы вспомнили, что именно им страна обязана избранием Франко 29 сентября 1936 г. главой государства. Но генералы и не помышляли уклониться от своего долга, они лишь выступали против того, чтобы фаланге был предоставлен всесторонний контроль над всеми аспектами жизни нации. К большому удовлетворению военных, в докладе Франко не было упоминания о проекте «Фундаментальных законов» Арресе.
В конце года к кампании против намерения рефалангизации страны подключилась высшая церковная иерархия: 12 декабря три кардинала из четырех — Энрике Пла-и-Даниэль, архиепископ Толедо, Бенамин Арриба-и-Кастро, архиепископ Таррагоны и Фернандо Кирога Паласиос, архиепископ Сантьяго де Комнастела направили Франко письмо, в котором утверждали, что планы Арресе противоречат папским энцикликам, таким, как «Non abbiamo bisogno» и «Mit brennenger Sorge», из-за своего сходства с нацизмом, фашизмом и перонизмом [392].
Несколько дней спустя Франко сказал Арресе, что он не пойдет на конфликт с церковной иерархией. У лидера фаланги сложилось впечатление, что Франко был готов поддержать его идеи, но его руки были связаны оппозицией военных и церкви. Но так ли это? Не была ли предпринята каудильо «разведка боем», дабы выявить отношение к идее рефалангизации таких важных столпов режима, как армия и церковь, и в случае негативного их отношения к планам Арресе, указать тому на его место.
Франко не вел дневников и не всегда был до конца откровенен даже с близкими ему людьми — с Салгадо Араухо и Карреро Бланко. Тем не менее последующее развитие событий позволяет склоняться в пользу последнего предположения. И в те дни, когда Франко демонстрировал перед Арресе свою приверженность идеалам Хосе Антонио Примо де Риверы и планам рефалангизации страны, он пришел к выводу, что настал момент провести некоторые перемещения на иерархической лестнице режима.