22 декабря состоялась панихида в церкви Сан Франсиско Эль Гранде. По окончании заупокойной мессы Франко подошел к вдове Карреро Кармен Пигот. Она обняла его и оба расплакались. Франко не присутствовал на церемонии погребения. Эту печальную обязанность выполнил Хуан Карлос. На вопрос Вильялонги, не объясняет ли король отсутствие Франко тем, что он был тяжело болен, Хуан Карлос ответил: «Болен, нет… У него ведь были силы, чтобы присутствовать на заупокойной мессе в церкви Сан Франсиско Эль Гранде» [540].
Биографы Франко, проявляющие интерес к психологическому портрету диктатора, полагают, что он был интровертом. После смерти Карреро Бланко он стал еще более отстраненным, самоизолированным даже от своего ближайшего окружения.
«У меня отрубили последнюю нить, связывающую меня с миром». Эти слова, обращенные к своему адъютанту Антонио Урсулай, по мнению многих исследователей, могли бы стать эпиграфом к последнему периоду жизни Франко — он пережил свое «альтер эго» (второе «Я»), как многие полагали, всего лишь на 23 месяца.
Но не лишены основания и такие суждения современников, что он отдавал себе отчет, что Карреро Бланко пережил свое время, стал препятствием для тех перемен, которые были неизбежны: для того, чтобы сохранить режим, его надо реформировать. И хотя многие современники полагали вслед за министром-технократом Лопесом Родо, что «Франко без Карреро — это другой Франко», это вовсе не означает, что Франко не был вполне самостоятельным.
Франко всех удивил, когда через несколько дней после смерти Карреро Бланко, в своем ежегодном послании, выступая перед телевидением, произнес показавшуюся многим весьма странной фразу: «Политик должен уметь превратить зло в добро». И напомнил старую народную пословицу — «Нет худа без добра». Почти как по Шекспиру: «Зло в добре, добро во зле».
Кстати, Хуан Карлос решительно выступал против предположения о старческом слабоумии диктатора: «Старческое слабоумие? Мне не нравится это слово. Франко был очень далек от старческого слабоумия» [541].
Несмотря на физические недуги, Франко был еще достаточно дееспособен и держал под контролем действия правительства, возглавляемого Ариасом Наваррой, сменившим Карреро Бланко, вмешиваясь каждый раз, когда считал это нужным. Предположение, что политика «апертуризма», т. е. «открытости», провозглашенная Ариасом Наваррой, была утверждена помимо его воли, не выдерживает критики. И хотя на церемонии возведения на пост главы правительства Ариас явился в окружении ветеранов фаланги Арресе, Фернандеса Куэсты, Солиса и Хирона, пост министра информации с согласия Франко был отдан Пио Кабанельясу, имевшему репутацию либерала. Он и стал одним из авторов Декларации 12 февраля 1974 г., допускавшей создание «ассоциаций», но лояльных к режиму.