* * *
Неделя проходит за неделей, и я все чаще думаю, что не выдержу. Это стало навязчивой идеей, которая возникает в голове сама собой. Появляется в разгар совещания на работе: я должна сделать аборт. Когда я отказываюсь выпить с коллегами бокал вина после работы: я должна сделать аборт. Когда я заглядываю в календарь более чем на полгода вперед: я должна сделать аборт. Когда я сержусь на Ивана за то, что он бьет меня и называет злой: я должна сделать аборт. Когда разговариваю по телефону с мамой, которая уже начала вязать свитерок новому внучку: я должна сделать аборт. Когда я посылаю эсэмэски твоим родителям, извиняясь за то, что мы никак не можем приехать к ним в гости: я должна сделать аборт. Когда я укладываю Ивана, а он плачет и упрямится: я должна сделать аборт. Перед тем, как я засыпаю и едва я просыпаюсь, снова появляется эта мысль. «У меня не хватит сил на наш семейный проект», – думаю я. «Это идиотская затея», – думаю я. Я должна сделать аборт. Я правда должна сделать аборт, думаю я. Единственная проблема – этих моих мыслей никто не разделяет. А сама я не решаюсь никому рассказать.
Даже своему психотерапевту я лгу. Никто не знает, что каждый раз, когда мы с ним ссоримся, меня охватывает паника – настоящая паника, от которой в груди отчаянно стучит и тяжело дышать. От этой паники я по ночам втайне гуглю слово «аборт». Никто не знает, что я сохранила у себя в телефоне номер Стокгольмской консультации по абортам. Мысль запретна, и мне нельзя, мне просто нельзя это осуществить. Сделав это, я потеряла бы все, что мы построили в последние месяцы. Об этом не сказано вслух, но в глубине души я знаю, что потеряю их, если отклонюсь от нашего плана – того самого, который мы вместе утвердили, на выполнение которого я согласилась. Он никогда не простит меня, если я сделаю аборт. Он бросит меня. Прервав беременность, я разорву нашу семью на части и тем самым отниму у Ивана его новую сестру и возможность расти в семье, состоящей не только из меня. Отниму у его дочери свое присутствие в ее жизни. Она потеряет еще одну маму, а Иван потеряет еще одного папу. Сделать аборт просто немыслимо. Это даже не обсуждается. Однако я никак не могу отделаться от этой мысли.
Каждый раз, когда мы застреваем в очередном споре, когда у нас очередной серьезный разговор и мы пытаемся выяснить, что у нас сегодня пошло наперекосяк, я думаю об аборте. Каждый раз, когда он вскипает, сердится или расстраивается по поводу того, что я сделала или сказала – или не сделала или не сказала. Когда он говорит мне, что я депрессивная, негативная, что со мной невозможно жить, что я всем всегда недовольна, я думаю об аборте. Во всем виновата я сама. Назвался груздем – полезай в кузов, все это знают, и я назвалась, но лезть в кузов не хочу. Возможность передумать, прокрутить время вспять, в те недели, когда я еще не была беременна, уже упущена. Теперь уже все знают. Все, кроме наших детей. Скоро и они узнают, и я содрогаюсь при мысли об этом дне. Все откладываю и откладываю его, аргументируя тем, что еще очень рано, что пока велик риск выкидыша.