Она не может скрыть разочарования.
– Вот если бы ты не мог дотронуться до меня, что бы ты испытывал?
– Пустоту и обездоленность.
У нее опускаются плечи, она качает головой, но все же покорно улыбается.
– Когда-нибудь ты непременно должен мне объяснить, почему у тебя существует такой жесткий предел.
– Когда-нибудь, – отвечаю я и выбрасываю из головы воспоминание о горящей сигарете.
– Итак, вернемся к твоему перечню обвинений. Что я вторгаюсь в твою частную жизнь. Это из-за того, что я знаю номер твоего банковского счета?
– Да, это возмутительно.
– Я проверяю всех своих сабмиссив. Я покажу тебе. – Я иду в мой кабинет, она за мной. Я не уверен, правильно ли поступаю. Но все же достаю из картотечного шкафа пластиковую папку и протягиваю ей. Ана видит свое имя и сердито глядит на меня.
– Вот, можешь забрать себе, – говорю я.
– Ну спасибо, – фыркает она и начинает просматривать содержимое папки.
– Так ты знал, что я работала в «Клэйтоне»?
– Да.
– Значит, это не было случайным совпадением. Ты не проезжал случайно мимо?
Признавайся, Грей.
– Нет.
– Как все это мерзко. Ты хоть понимаешь?
– Не вижу ничего плохого. Я должен соблюдать осторожность.
– Но ведь это вторжение в частную жизнь.
– Я не злоупотребляю такой информацией. Анастейша, ее может добыть любой человек. Она нужна мне для контроля. Я всегда так поступаю и поступал.
– Нет, злоупотребляешь. Ты положил на мой счет двадцать четыре тысячи долларов против моей воли.
– Я уже объяснял тебе. Эти деньги Тейлор выручил за твой автомобиль. Да, согласен, трудно в это поверить, но факт остается фактом.
– Но ведь «Ауди»…
– Анастейша, ты хоть приблизительно представляешь, сколько я зарабатываю?
– Зачем это мне? Кристиан, меня не интересует состояние твоего банковского счета.
– Я знаю. Это одна из твоих черт, которые я люблю. Анастейша, я зарабатываю в час приблизительно сто тысяч долларов.
Ее губы складываются в букву «о».
Она внезапно умолкает.
– Двадцать четыре тысячи долларов для меня – так, тьфу… Машина, книги, наряды – все это мелочи.
– Вот ты на моем месте, как бы ты себя чувствовал… если бы на тебя обрушились такие щедроты? – спрашивает она.
Это не имеет значения. Мы говорим о ней, не обо мне.
– Не знаю. – Я пожимаю плечами, потому что вопрос просто нелепый.
Она вздыхает, словно ей приходится объяснять простаку сложное математическое уравнение.
– Не очень приятное чувство. Да, ты великодушный и щедрый, но мне от этого некомфортно. Я часто говорила тебе об этом.
– Анастейша, я готов подарить тебе весь мир.
– Мне нужен только ты сам, Кристиан. Без всяких доплат и добавок.