Алексей не стал отвечать на мои вопросы. Он прошелся по комнате, взял с дивана коробку, закрыл ее и убрал в сейф. Запер его, повесил ключ на место и вернул на полку книги. Подровнял ряд и только тогда повернулся ко мне.
— Так, я все понял. Уходите. Я не хочу больше с вами разговаривать. Мне вообще не надо было с вами встречаться, это все сентиментальная глупость. А теперь получается, я могу оказаться под подозрением, как убийца собственного… кем он мне там приходится? Спасибо, не хочу.
— Но Илья Алябьев…
— Сейчас никому уже не интересно, застрелился Илья сам или его убили, — перебил меня Алексей. — В общем, так: я вам ничего не рассказывал, вы ничего не слышали. Илью Алябьева я никогда в жизни не видел, ни живого, ни мертвого, его братца младшего не знаю, и его проблемы меня не касаются. Пистолета у меня никакого никогда не было, все, что я говорил, я выдумал. Глупо, конечно, но захотелось, знаете, поразвлечься. Ха-ха, смешно, правда?
— Нет. — Мне действительно было жаль этого человека. — Совсем не смешно.
— Значит, у вас нет чувства юмора, — скривился он. — Забудьте обо всем. Я уже забыл. Ничего не было, понимаете, ни-че-го! Я не хочу вмешиваться в уголовные дела, тем более сейчас. Уходите, и я надеюсь, что мы никогда больше не встретимся.
Я не стала спорить с Макаровым — мне было достаточно того, что я от него уже узнала. Что же касается проблем, которые ожидают Алексея в самом ближайшем будущем… увы, тут от меня мало что зависит. Конечно, в день убийства Ильи Алябьева он был на десять лет моложе, но ведь и не мальчишка же! И он прекрасно понимал, что хватать руками оружие, из которого только что убит человек, — это глупость, а уносить его — преступление, обозначенное в Уголовном кодексе. Надо будет посмотреть, кстати, по какой статье проходят его действия: кража или осуществление препятствия следственным действиям. И какой там срок давности. И попросить Ниночку, чтобы адвоката посоветовала толкового. Мужику и так тяжело, а тут еще всплыла старая уголовная история. Хотя Макаров уже раскаялся в своей откровенности, я искренне хотела помочь ему.
Зазвонил сотовый, и я улыбнулась. Спорим, это Гошка, проверяет — все ли у меня нормально?
— Ты как, Ритка? Все нормально?
Ну, что я говорила? Все-таки мужчины — такие предсказуемые существа!
— Более чем нормально, — заверила я. — А у тебя что?
— Дубль-пусто, — кисло откликнулся напарник. — Паршина нагло объявила, что ни в какой банк она не собиралась, а про то, что Алябьев и ее муж встречу назначили, впервые слышит. Муж, дескать, ничего такого ей не говорил. А с остальным народом еще хуже — чем дальше, тем больше все путаются: кто где был, кто что слышал и кто кого в какое время видел. Кто полицию вызвал, так и неизвестно, никто не признается. Не иначе, святой дух звоночек сделал.