И в любом случае, Салинс — не Менлим.
Что касается самого Менлима, то Ревик не мог сказать, что это всё ещё по-настоящему его беспокоило. Может, потому что в итоге он понял, почему Менлим делал с ним такие вещи. Он не оправдывал его методы, но теперь, будучи взрослым, он их понимал.
Всё ещё слегка хмурясь, Ревик всматривался в лицо пожилого видящего напротив себя.
Салинс действительно обладал поразительным сходством с Менлимом.
Его глаза светились непрозрачным белым вместо тёмно-жёлтого цвета глаз Менлима. Линия его подбородка была чуть более округлой, скулы — не такими высокими. И всё же лицо Салинса хранило всё ту же скелетообразную внешность Менлима, чьё лицо выглядело буквально как кожа, натянутая на кости.
Вообще-то, глядя на него, Ревик осознал, что понимает отношение Элли и воспринимает его в новом свете. Она смотрела на Салинса и видела мужчину, который пытал её мужа в детстве и превратил его в убийцу.
С трудом сглотнув, он отвёл взгляд.
— …Племянник.
Ревик осознал, что Салинс молчал как минимум несколько секунд.
Он повернул голову, встретившись взглядом со стариком.
— Ты скажешь мне, что тебя беспокоит? — спросил Салинс. — Или мне придётся и дальше гадать?
Пожилой Сарк переплёл свои пальцы и положил их поверх костлявых бёдер, на толстую ткань длинного халата, в который он облачился. Он продолжал всматриваться в лицо Ревика, и его собственное выражение оставалось непроницаемым вопреки шёпоту беспокойства, которое Ревик ощущал в его свете. За этим беспокойством Ревик ощущал более жёсткое чувство, а также степень пытливости в этих непрозрачных глазах с белыми радужками.
Он гадал, не начал ли он внезапно совершенно иначе воспринимать старика.
— Нет, — сказал Ревик. — Я не скажу тебе. Тебе ещё что-то нужно от меня, дядя?
Салинс просто смотрел на него, его белые радужки оставались неподвижными.
— Я уважаю твоё желание сохранить личное личным, племянник, — его тон смягчился. — Но ты пока не можешь быть свободен. Если тебе нечего сказать мне, то мне есть что сказать тебе.
Ревик почувствовал, как его тело напряглось.
— Это может подождать? — он показал пожилому видящему почтительный жест. — Не хочу показаться невежливым. Я сегодня не в настроении для долгих разговоров.
— Нет, — ответил пожилой видящий. — Это не может подождать, племянник.
Он помедлил, ровно всматриваясь в лицо Ревика.
— Однако, — добавил он. — Я окажу тебе услугу и буду прямолинеен, дорогой друг.
Ревик почувствовал, как его подбородок напрягся ещё сильнее.
И всё же он показал жест согласия. У него всё равно не было выбора, разве что нарушить протокол и выказать неуважение. Он позволит старику прочитать свою нотацию или дать совет, или что там такое не может ждать, а потом он пойдёт и прогуляется в одиночестве, посмотрит немножко на скалы под солнцем перед тем, как направиться обратно.