Я вышла и закрыла за собой дверь. Только потом, идя в садик за дочкой, я, наконец, все соотнесла: смерть той молодой женщины четверть века назад — и глубокое чувство вины Уэса.
Твоя Лана.
14
Каменные надгробья сливались с сумраком. Лишь спустя несколько минут она начала различать отдельные могилы. Между ними росли деревья; где-то неподалеку шумел ручей…
Быстро темнело, и Уэс поднял глаза к небу цвета старой бирюзы. После недавней сцены в мастерской он со Светланой практически не разговаривал. Делал вид, что ее не существует. Его лицо ничего не выражало, было абсолютно бесстрастным. Он походил на один из этих надгробных памятников. Наконец он двинулся вперед и, пройдя несколько шагов, замер у какой-то могилы.
Светлана полезла в сумочку. Да, маленькая свечка была там, она не забыла захватить ее. Она бережно поставила свечку на мраморное надгробье. Вздрогнула от холода. Ей пришлось несколько раз чиркнуть спичкой, чтобы зажечь свечу: спички немного отсырели.
Теперь маленький огонек освещал камень, его отблески падали на лица Светланы и Уэса. Светлана пригляделась к надгробью и прочла два слова, выбитые на мраморе:
Светлана Питерс? Это невозможно. Она снова прочитала это имя. Да, Светлана Питерс. Но это же она. Перед ней — надгробье и могила, которая ее ждет.
По спине у нее пополз холодок, она пошатнулась.
— Пойдем отсюда! — шепнула она.
Уэс не слышал. Он стоял неподвижно, отдавшись течению своих мыслей, и смотрел на могилу с именем Светланы.
— Уэс, давай уйдем! — крикнула она.
Но Уэс пребывал в своем мире. Светлана, спотыкаясь, побежала прочь.
15
Через неделю после посещения кладбища мать с дочерью поехали на самую окраину кампуса, туда, где им позволялось бывать без получения специального разрешения миссис Райт, туда, где кончались мощеные улочки и начиналась каменистая тропинка, бегущая среди низкой пустынной растительности, и откуда открывался прекрасный вид на залитые солнцем далекие горы. Было начало марта, кактусы и колючие кустики покрылись яркими цветами; птицы покрикивали друг на друга, а воздух пах чем-то приятным и незнакомым. В тот день они с дочуркой не пошли обедать вместе со всеми: Светлана сама приготовила еду — манную кашу для Оли, бутерброды — для себя; бережно уложила коробочки на дно большой сумки.
— Ну вот, Оля, тут мы остановимся, прямо посреди пустыни, хорошо? Мы все еще в пределах кампуса, но можно вообразить, что мы здесь одни. Будем смотреть на этот оранжевый цветок кактуса и есть. Человеку во время еды полезно смотреть на что-нибудь красивое. Так говорил Браджеш Сингх и всегда покупал цветы и ставил их в центр стола.