«Наша кошка — и та лучше тебя, она хотя бы не бросает своих котят!»
«Ты даже английского толком не знаешь, убирайся назад в Россию!»
Однако злобных посланий было немного…
Кроме пожеланий всего доброго и всего злого, на нее сыпались десятки приглашений от разных университетов, религиозных организаций, — в том числе и от Ашрама Веданты в Калифорнии, занимавшегося анализом древнейших индуистских текстов (Светлана особо внимательно прочитала это послание), — а также от всевозможных радиостанций и телевизионных каналов с просьбами дать интервью, прочесть лекцию, принять участие в дебатах о Советском Союзе, советских женщинах, советском обществе. Уже много лет ее мучили приступы паники. При одной лишь мысли о том, что ей опять придется стоять перед огромным залом, полным незнакомых людей, Светлану бросило в дрожь.
Она спустилась вниз, в гостиную, подошла к окну и устремила взгляд на цветущую магнолию. Впрочем, ее красоты она не замечала, полностью погрузившись в свой мысли. Светлана бранила себя за то, что взвалила на плечи слишком тяжкую ношу. У нее внезапно закружилась голова, казалось, она вот-вот упадет. Она села было в кресло, но ей тут же почудилось, что потолок готов раздавить ее. Вон отсюда, скорее на воздух! — сказала она себе и поспешила к двери. Но вовремя вспомнила про фотографа, атаковавшего ее утром, и осталась в доме. За ужином Светлана попыталась есть, но не смогла проглотить ни кусочка. Мистер Джонсон смотрел на нее с состраданием, Присцилла то и дело спрашивала, все ли с ней в порядке, однако держалась холодно. Когда Светлана, извинившись и сославшись на нервозность, вышла из-за стола, девушка сочла это невоспитанностью. Если мистер Джонсон всячески выражал свое сочувствие, то Присцилла лишь произнесла равнодушно: «Спокойной вам ночи, дорогая» — и даже не удостоила гостью взглядом.
Потом Светлана еще долго беспокойно ходила по своей комнате…
9
Через несколько дней Присцилла договорилась о встрече в издательстве на Манхэттене, чтобы обсудить перевод Светланиной книги, над которым она ежедневно работала, как средневековый монах в своей келье. Ехала она туда на машине, и Светлана с радостью к ней присоединилась. Заметив магазин с итальянской обувью, она попросила Присциллу остановиться и вышла, как вскоре выяснилось, на Мэдисон-авеню. С Присциллой они условились встретиться перед Метрополитен-музеем, чтобы Светлане не пришлось идти до следующего квартала. «В четыре!» — бросила Присцилла, подняла окно и уехала.
Перемерив множество пар, Светлана остановила, наконец, свой выбор на черных туфельках-балетках: они не промокали, а нога в них выглядела узкой и изящной. Потом она принялась бродить в них по близлежащим кварталам и любоваться тюльпанами всех цветов радуги в огромных квадратных вазонах.