В своих новых туфельках Светлана шагала по улицам и думала, что эмиграция подарила ей легкость, ведь тут она могла делать, что хотела, ехать, куда хотела, жить, где хотела, в то время как в России она казалась себе тяжелой, потому что абсолютно все — от официальной печати на документе до модной одежды — доставалось с огромным трудом и почти никто не мог изменить жизнь, которую однажды начал вести или которую ему навязали. Кроме детей, у Светланы в России, по сути, никого и ничего не осталось. Она остановилась возле уличного флейтиста и какое-то время слушала протяжную чарующую мелодию. Потом ей захотелось зайти в маленькое кафе на Восточной 66-й улице: оттуда был хорошо виден мост Куинсборо, переброшенный через Ист-Ривер. У деревянной стойки она заказала капучино с шоколадной стружкой, к которому пристрастилась в Риме и в Швейцарии. Она села в углу за круглый деревянный столик возле окна: с этого места было видно все кафе и кусочек улицы с деревом, покрытым белыми цветами…
<…>
11
Ровно в четыре часа Светлана быстро сбежала по лестнице, ведущей от главного входа в Метрополитен-музей, и села в автомобиль Присциллы. Переводчица была взвинчена: издатель требовал от нее готовую работу в рекордно короткие сроки. Светлана слушала свою новую приятельницу и очень ей сочувствовала. Чтобы сменить тему, она похвасталась новыми туфельками.
— Хорошенькие, словно кукольные или детские, верно? — сладко пропела Присцилла, но Светлана заметила в ее глазах злобный огонек.
Она была уверена, что вовсе не выглядит эксцентрично, и потому растерялась. Ей вдруг показалось, будто она стоит перед отцом, бранящим ее за слишком модную одежду. У Светланы заныло в желудке, и она перестала вслушиваться в слова Присциллы.
Они добрались до дома, и Присцилла сразу же заперлась у себя в кабинете. А Светлана мечтала увидеть перевод первых глав, хотела, чтобы переводчица с ней советовалась, обсуждала сложные места.
На обеденном столе Светлану ждало письмо от сына.
Мама, когда ты позвонила мне из Швейцарии и я услышал то, что ты захотела мне сообщить, я не смог сразу найти слова, чтобы сказать тебе, что я об этом думаю. Мне потребовалось несколько дней, чтобы все осмыслить. Дело совсем не так просто, как тебе кажется.
С тех пор, как ты уехала, Катя терзалась больше, чем все мы.
Не сомневайся, я понял твои слова о том, что ты не туристка, и, после того что произошло, у меня нет ни малейшего желания убеждать тебя вернуться.
Ты должна осознать, что твои советы нам троим мужаться, дер жаться вместе и, главное, заботиться о Кате кажутся мне, по меньшей мере, очень странными. У нас есть хорошие друзья, которые в нужный момент помогут и советом, и делом. Ты же, напротив, своим поступком отделила себя от нас, так что позволь нам жить так, как мы считаем нужным, а не по твоим советам.