Они все что? Линчевать меня спешат?!
В толпе сверкают вспышки камер, что не добавляет мне оптимизма. Угу – линчевать и запечатлеть этот момент.
Так… Думаем… Чего я мог успеть нарушить?! Я же только сел?!
Общение с той диспетчершой? Но я же вежлив был?! Не хамил, не грубил… Или здесь даже так флиртовать нельзя??? Может здесь нравы строгие? Вера крепка и всё такое? А я – про кабинет отдельный.
Возможно, но вряд ли. Торговая территория же. Тут как раз обратно всё должно быть. В смысле – смягчено. Гости-то из разных мест слетаются. Не будешь же их всех под свой манёвр строить? Разбегутся и конец навару. Угу. Именно – конец, не прилетят сюда. И никакая религия не поможет – когда жрать нечего.
Значит – нарушения по части общения откладываем.
Что ещё? Подходил к Станции штатно, не обгонял, не подрезал. И, тем более не сталкивался. Да и не собралась бы толпа такая из-за обычного штрафа.
Нет, что-то тут иное.
Пока я так раздумываю палки исчезают в толпе чтобы через минуту подняться вверх – но уже с натянутой меж ними тканью.
Красной.
С белыми буквами.
Приглядываюсь. Материя дрожит, но, с немалым трудом, разбираю надпись – что-то про картины и… И Гахена?!
Уффф…..
Вытираю пот и приветственно взмахиваю рукой, вызывая целую серию вспышек.
Пронесло.
Приветствовать героя пришли. Что ж, махнув рукой ещё раз, покидаю рубку направляясь к лифту.
Не будем их задерживать.
Толпа слитно качнулась вперёд, стоило мне только шагнуть на пол ангара.
Вспышки слепят и я, прикрыв глаза одной рукой, вытаскиваю из нагрудного кармана большие чёрные очки, приобретённые как раз для этого случая.
Вот… Так гораздо легче.
Довольно киваю – глазам сразу становится легче, но журналисты воспринимают этот жест как разрешение, или сигнал к атаке, немедленно набрасываясь на меня единой, сливающейся в одну массу, толпой.
– В каком состоянии картины? – Едва не упирается мне в грудь микрофон с ярким лейблом на макушке.
– Вы были знакомы с мэтром? Лично? – отталкивает его в сторону другой.
– Что вы думаете о яйцах?
Впадаю в ступор. О чём?!
– Вы вернулись из пустоты, – мне в лицо летит ещё один микрофон, и я подаюсь назад, не желая получить им по носу: – Вы творили? Что? О чём ваша новая работа?! – Отступаю ещё на пол шага.
– Яйца! Вы их любите? – Наседает, не желая уступать его сосед.
– Пол слова о войне? – Этот микрофон покрыт камуфляжем: – Вакса! Вы помните те бои?
– Мэтр завещал вам свои полотна?
– Как вы их спасли? Что почувствовали, когда прижали к груди?
– Яйца? Вы их любите, не отрицайте!
Продолжаю пятиться, и, приподняв руку, пытаюсь оттолкнуть самых настойчивых.