Вот так и вышло, что он, числившейся линейным бойцом, в реальном бою участвовал всего пару раз. В первом он помогал ликвидировать прорыв жабьего отряда, пробравшегося под водой почти до самого лагеря, а во втором, ставшим для него последним, прикрывал погрузку раненых на транспорт. Вот тогда, стоя в оцеплении, он и словил кислотный шарик, выпущенный жабьим снайпером-хамелеоном, сумевшим пробраться на дистанцию стрельбы.
В мед части его залатали – используя то малое, что было на руках полевых врачей. Залатали и обратно в строй.
А что такого? Глаза целы, уши, нос, рот тоже. Ну да, выглядишь неважно, но сейчас война. Вот кончится, тогда и сделаем тебе симпатичную мордашку. А пока – терпи, солдат.
Он и терпел, хотя имел право на комиссию – ранение всё же относилось к классу тяжёлых. И терпел ровно до того момента, как узнал, что фонды, заложенные на его послевоенное восстановление – тю-тю. Самым натуральным и, увы, законным образом.
Чья конкретно это была инициатива узнать не удалось – просто в один из дней все СМИ вспыхнули сенсационной новостью – группа особо патриотично настроенных солдат вдруг заявила о непреодолимом желании перечислить свои боевые и страховые накопления в фонд Победы, спешно организованный в одном из Имперских банков.
Этот почин, распиаренный в СМИ, был встречен без энтузиазма – получившие увечья люди надеялись после войны вернуться к нормальной жизни, благо это произошло тогда, когда жабы начали проигрывать, обещая скорое завершение войны.
Масла в огонь подлили СМИ, раздувая как патриотическое, так и обратное им, эгоцентричное, начало.
Результат себя долго ждать не заставил – по некогда сплоченному телу вооружённых сил пробежала трещина, делая вчерашних друзей заклятыми врагами. Не помог даже Императорский эдикт, призывавший каждого бойца самостоятельно принять решение и запрещавший какое-либо давление сверху. Но, одно дело эдикт, выпущенный в далёкой столице, и совсем другое решение на местах. Полу не повезло – его командиры были все за перевод средств, и, не спрашивая мнения бойцов, перевели все их накопления в фонд Победы.
Пол, с другими сторонниками сохранения своих средств, пробовал протестовать – спорил, подписывал обращения, но война успешно завершалась и их крики были заглушены победными реляциями в СМИ, не оставляя шансов инвалидам быть услышанными. Зато вот начальство их услышало, даже слишком хорошо.
Результат – все протестующие были выкинуты на улицу – докопаться всегда есть до чего, тем более, когда вокруг гремят взрывы. Конкретно Пола обвинили в злостном небрежении и растрате казённого имущества – одних карабинов он утерял штук пять. То, что оружие было уничтожено в ходе боёв никого не интересовало – по логике обвинения он должен был предоставить хотя бы обломки, чтобы всё было списано положенным образом. Понятное дело, что все обвинения были надуманы и, при нормальном следствии у обвинителей не было бы ни шанса, но то при нормальном следствии. А так тройка быстро вынесла приговор и он, отдавший военной службе более четверти века, оказался на улице лишённый наград, звания сержанта и выходного пособия.