По помещению, мощно перекрывая все прочие ароматы, поплыла удушливая болотная вонь.
— Нате!
— Вы их совсем не мыли? — ох, ну от корешков и запашок… После свежего морозного воздуха — даже глаза защипало…
— Мыл, два раза. На месте и уже тут, по прибытии… Я же всех честно предупредил про "условно съедобное"? Кака, она и в Африке — кака.
— Ничего, это я от неожиданности… — завхоз сморщил нос, проморгался и сделав над собой усилие, приблизился к "образцам".
— Если верить Галочке — придется работать с тем "материалом", что есть.
— Почему — придется?
— Объективно. Выбора-то особо нет.
— Так я же говорил…
— У высших водных растений — максимальная "листовая поверхность", а следовательно — предельно возможная "урожайность" съедобной массы, при минимальной трудоемкости её добычи.
Знатно припечатал. Всю мою "обзорную записку" по резервным источникам растительных полисахаридов — ужал до десятка слов. Именно так. Хотя "урожайность" — термин сомнительный. Высшие водные растения-многолетники наращивают корневую массу, в которой, к осени, накапливается крахмал — годами. Но, там — совершенно не клубни картошки, а плотно переплетенная путаница одеревеневших до непрожевываемости (не всякий ножик возьмет) узловатых тяжей, разной толщины и степени заглубления.
— Ага… Ладно. Вот это — рогоз. Был в Иркутске клуб выживальщиков "Сталкер", там мы пробовали печь хлеб из камыша. В принципе, можно питаться достаточно неплохо, хотя — пропастина редкая. Этаким "материалом" впору не утробу насыщать, а старые самовары до блеска чистить. Но, нам сейчас не харчами перебирать.
— Много его?
— Сразу скажу, что от расположения, до ближайших серьезных камышей — примерно 130 километров. Поблизости — почти и нет.
— В смысле?
— Любому камышу, я — в широком смысле, тростнику, рогозу — нужно тихое мелководье, с илом… а не зона штормового прибоя, с гранитной галькой.
— Разве вокруг мало мелководья?
— По большому счету, мало. Берег у Байкала — обрывистый. Волна — сильная. Годных для камышей мест, у самого озера — меньше 1 % длины береговой линии. Тот камыш что есть растет не с краю, а в затишках. Разных бухточках, закрытых от ветра долинах речушек, соровых заливах… Здесь, по окрестностям — его тьфу, кошкины слезы… Хотя, там-сям, по паре гектаров, близко найти можно.
Общество дружно развернулось в мою сторону.
— Галина, нам точно этого хватит?
— Вполне… Самое важное — максимальная урожайность. Причем, в шаговой доступности.
— Вот тут — барышня права, на все сто! — после вскрытия нового свертка — густота болотных миазмов в атмосфере резко возросла, — Это, у нас — тростник. Точнее, корневища тростника. Пришлось лед ломать… Подходящего инструмента не захватил. Мне бы крюк или кошку… А топором и саперной лопаткой — его ковырять из-под воды неудобно. И тем не менее — за десять минут работы, из пробитой лунки тридцать на пятьдесят сантиметров, чисто нехотя — пару с гаком килограммов добыл… На ощупь — ещё, как минимум, столько же — внизу осталось. Случайно повезло?