Мальчик вошел в комнату и в недоумении остановился на пороге. Прямо перед ним на полу была свалена груда книг. По стенам шкафы красного дерева – тоже с книгами. На темно-синих обоях старинные литографии, по углам несколько кресел, обитых выцветшим синим атласом. В комнате пахло пылью и плесенью – видно, зимой здесь не топили, летом не проветривали. Свет падал откуда-то сверху, пересекая комнату пыльными косыми полосами.
Шушка опустился на колени, взял в руки одну из книг, встряхнул ее, и столбики пыли весело заплясали в солнечных лучах. Он и сам не помнил, когда научился читать по-русски, по-немецки, по-французски.
Усевшись на полу, Шушка стал перебирать книги. Большинство было французских, но попадались русские, немецкие и даже английские. Шушка листал твердые, негнущиеся страницы, разглядывал рисунки и виньетки, читал названия.
«Лолота и Фанфан», «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Дон-Кихот», Шиллер, Карамзин, Жуковский, Гёте…
Шушка раскрыл тоненькую книгу в кожаном темном переплете, – выгнутые французские буквы легко укладывались в слова. Правда, слова с трудом сплетались в предложения, но с каждой страницей читать становилось легче.
…Юноша, несправедливо оскорбленный отцом, богатым и своенравным стариком, покидает родовой замок. Он готов на любые лишения, лишь бы совершить подвиг, прославить честь рода и тем самым отомстить отцу.
Уже солнечные лучи падали откуда-то с другой стороны, а Шушка все читал.
Так и нашла его мадам Прево на полу. Лицо было мокро от слез, волосы спутаны, красные пятна горели на скулах.
– Что случилось, мой дорогой?! – испуганно воскликнула мадам Прево. – Вас ищут, пора обедать. Что случилось?
Шушка поднял на нее полные слез блестящие глаза и проговорил, всхлипывая:
– Он умер, мадам Прево, он умер!
– О, бог мой! Какое несчастье? Кто умер, мой мальчик?
– Артур, мадам Прево! Но он спас семью от позора! И отец его тоже умер…
– О, бог милостив! Вы все это прочли в книге, я понимаю. Но ведь это неправда…
– Нет, правда, правда! – сердито крикнул Шушка. – Я знаю, что это правда! – И он расплакался обиженно и громко.
– Вы в таком расстройстве, мой маленький! Что скажет ваш батюшка? Конечно, он запретит вам приходить в эту комнату…
Но, к всеобщему удивлению, Иван Алексеевич, когда Луиза Ивановна рассказала ему за обедом обо всем случившемся, не только не выразил негодования, а одобрил поведение сына.
– А и пусть читает, – сказал он. – От книг глупее не станет, при деле будет. Да и по-французски скорее выучится.
– Но, майн герр, книги не детские… – пыталась возразить Луиза Ивановна.