И вот лицейское заточение осталось позади. Пушкин больше не школяр. Его принимают в «Арзамас».
Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас!
Но «дивному Арзамасу» не суждена была долгая жизнь.
В 1816 году умер Державин. После его смерти окончила своё существование и «Беседа». Дом, где собиралась она, был сдан внаймы. «Она осиротела, рассеялась и даже отдана внаймы за десять тысяч рублей; я говорю о здании: за членов, увы, ничего не дают…» — писал арзамасец Уваров.
«Беседа» испустила дух, и стрелы арзамасской сатиры ржавели втуне. Уже иные бои волновали русское общество.
Перед «Арзамасом» встал вопрос: что же делать дальше?
Незадолго до Пушкина в кружок были приняты три новых члена: Варвик — Николай Иванович Тургенев, Рейн — генерал Михаил Фёдорович Орлов и Адельстан — Никита Михайлович Муравьёв. Все трое — будущие декабристы.
29 сентября 1817 года Николай Тургенев записал в своём дневнике: «Третьего дня был у нас Арзамас. Нечаянно мы отклонились от литературы и начали говорить о политике внутренней. Все согласны в необходимости уничтожить рабство, но средства предлагаемые не всем нравятся».
Николай Тургенев, Никита Муравьёв, Михаил Орлов хотели обновить «Арзамас», дать ему серьёзную цель, превратить его в кружок политический. Но не тут-то было. Такие «гуси», как Уваров, Блудов, Кавелин, не желали ссориться с правительством, портить свою карьеру. Им было не по дороге с будущими декабристами.
«Арзамас» угасал.
К тому же многие его члены разъехались: Орлова услали в Киев, Вяземский уехал служить в Варшаву, Дашков — в Константинополь, Блудов — в Лондон, Полетика — в Вашингтон. Что же касается Сверчка — Пушкина, то Жуковский писал о нём в своей арзамасской речи: «…Сверчок, закопавшись в щёлку проказы, оттуда кричит как в стихах: я ленюся».
Очевидно, беззубый, изживший себя «Арзамас» уже стал неинтересен Пушкину.
«Хочу воспеть свободу миру»
Сослуживец Пушкина по Иностранной коллегии Николай Иванович Кривцов записал в своём дневнике: «Вчера я был у Тургеневых, гдё был молодой Пушкин, исполненный ума и обещающий ещё больше в будущем».
Из людей старше себя Пушкин особенно охотно бывал у братьев Тургеневых. И не только на заседаниях «Арзамаса». Его влекло в эту обширную холостяцкую квартиру, где встречал он так много интересных людей. Да и сами братья ему нравились, хотя относился он к ним не одинаково. К старшему — Александру Ивановичу — шутливо, фамильярно. К младшему — Николаю Ивановичу — серьёзно, почтительно.
Оба Тургеневы отличали его. Николай Иванович писал в Париж своему второму брату Сергею: «У нас есть теперь молодой поэт — Пушкин, который точно стоит удивления по чистоте слога, воображению и вкусу, и всё это в 18 лет от роду».