В качестве другого примера рассмотрите вариант, в котором вы придаете важность любому предмету, например, велосипеду. Какова ценность велосипеда?
Существует универсальный ответ, имеющий отношение к основополагающей выгоде: велосипед помогает переместиться из точки А в точку Б. Но бо́льшая часть вашего личного чувства полезности прорастает из ваших субъективных ментальных моделей, из критериев, которые являются личными для вас. Например, возможно, вы придаете существенную ценность велосипеду, потому что заботитесь об устойчивости. Или возможно, вы ненавидите пользоваться общественным транспортом – на платформе в метро Нью-Йорка летом иногда фиксируется температура выше 90 градусов Фаренгейта – и поэтому любите свободу и эффективность, которую дает вам велосипед. Или возможно, вы живете в месте с плотным локальным движением – в пригороде Лос-Анджелеса или центре Бангкока, – то, что у вас есть велосипед, избавляет вас от ежедневного многочасового стояния в пробках. В сущности, осознаваемая ценность объекта чрезвычайно зависит от того, чьим является то или иное суждение, индивидуальных ограничений, которые он или она ощущают, и специфических факторов, являющихся важными для этого человека. Внутри любой организации определение ценности всей компании какого-либо продукта или другого аспекта деятельности компании становится невероятно сложным, потому что всегда зависит от того, кого вы спрашиваете! Мнение людей об операциях и стратегии в вашей компании, о том, что ей нужно завершить, о решениях насчет создания новых продуктов и услуг и способах их совершенствования, всегда будет разниться в зависимости от того, с кем вы обсуждаете данные вопросы, от употребления специфических слов и подходов, которые вы используете, чтобы обрисовать ваш запрос, от вашего расписания, их настроения и индивидуального взгляда на жизнь.
Мировые события могут предоставить драматические примеры разных типов восприятия: в начале 2012 года сжигание Корана спровоцировало более сильную негативную реакцию в Афганистане, чем американский солдат, бросивший службу и отправившийся в смертоносный загул, убив шестнадцать человек, из которых девять были детьми. «Как вы можете сравнивать бесчестие святого Корана с мученичеством невинных жителей?» – скептически сказал Мула Халик Дад. Типичным ответом европейца было бы: «Как вы можете сравнивать сожжение книги с убийством невинных детей?»[33]
Наше основное послание: ваши устоявшиеся способы мышления – то, что ученые-бихевиористы называют «эвристикой», – часто заставляют вас цепляться за один вариант ви́дения или делания.