Шериф распахнул дверцу джипа ударом плеча и вышел на улицу. Квартал был безмолвен, безрадостен и насторожен. Трупы уже не лежали на улице, но неподалеку на асфальте все еще темнело большое пятно крови. «Понадобится целый день проливного дождя, чтобы смыть его», – подумал Бёрк и перешагнул бордюр.
Дом выглядел нетронутым – по крайней мере, со стороны переднего двора. Окна не выбиты, дверь не выломана… Мужчина прошел по выложенной плиткой дорожке и ступил на крыльцо. Ступеньки заскрипели, и он открыл застекленную дверь, ведущую в прихожую, а за ней – деревянную дверь гостиной.
Внутри было темно и холодно, и Адам Хасслер, сидящий в кресле-качалке у нерастопленной печи, выглядел, как пустая оболочка человека, которого помнил Итан.
– Какого черта ты делаешь в моем доме? – Голос Бёрка прозвучал, как низкий рык.
Хасслер оглянулся – от истощения его скулы и подглазья выступали так сильно, словно готовы были прорвать кожу.
– Поверь, я так же удивлен тем, что вижу тебя здесь, – пожал он плечами.
В следующий миг они оказались на полу. Итан пытался сомкнуть руки у Адама на шее, чтобы выдавить из него всю жизнь, до капли. Он предполагал, что легко сумеет взять верх над изможденным странствиями соперником, но тот оказался жилистым и неподатливым, словно дубленая кожа. Толчком бедра Хасслер опрокинул Бёрка на спину. Тот ударил противника, но его кулак лишь скользнул по плечу Адама, который, в свою очередь, ответил мощным, оглушающим ударом. Мир взорвался у Итана перед глазами: тот ощутил во рту вкус крови и почувствовал, как она струйкой ползет у него из носа.
– Ты никогда не знал, чем владеешь, – сказал Хасслер.
Он замахнулся для нового удара, но шериф перехватил его руку в локте и вывернул ее в обратную сторону. Адам вскрикнул, чувствуя, как растягиваются сухожилия. Итан толкнул его на опрокинутое кресло-качалку и поднялся, ища какое-нибудь оружие, что-нибудь твердое и тяжелое. Но Хасслер сумел устоять и принял боксерскую стойку. В гостиной было слишком темно, чтобы Бёрк заметил удар, так что Адам с силой толкнул его в грудь, а потом нанес крепкий хук справа, который отправил бы его противника в нокаут, не будь сам Хасслер настолько ослаблен.
И все-таки от этого удара в шее у Итана что-то щелкнуло, и его развернуло на девяносто градусов, а Хасслер уже снова ударил – на этот раз в печень. Шериф закричал и вывалился в прихожую. Соперник наступал на него – спокойный и собранный.
– Это неравная схватка, – промолвил Кочевник. – Я просто лучше тебя. И всегда был лучше.
Пальцы Итана сомкнулись на железной вешалке-стойке для одежды.