С декабря 1934 по июль 1938 г. Иван сменил пять мест работы и на момент описываемых событий являлся экспедитором треста «Главлегснаб». По советским меркам пять мест работы за три с половиной года – это очень много, просто даже неприлично много, таких любителей «длинного рубля» в советскую пору называли «летунами». Но Леонтьев не просто менял место работы – он честно объяснил младшему лейтенанту милиции Кузнецову, почему так поступал – его не устраивала зарплата. В Советском Союзе жаловаться на зарплату было опасно, можно было получить репутацию «стяжателя». Но, видимо, Леонтьев ничуть не боялся испортить своё реноме в глазах начальника 1-го отделения ОУР и на допросе рубил правду-матку невзирая на лица. Такой вот, понимаешь ли, правдолюб, летун и стяжатель. Но, наверное, мужчина не был лишен харизмы, а потому убеждать умел и не казался, в общем-то, явным негодяем.
Прежде всего, Леонтьев подчеркнул, что несудим, и это, кстати, подтвердила проверка по учётной базе осужденных. Его увольнение из НКВД в марте 1932 г. судимостью не являлось – это было именно увольнение по компрометирующим основаниям, не более того. Таким образом, получалось, что потерпевший Пётр Грибанов, отец убитой девочки, своего соседа оговорил. А это нехорошо, более того, это прямое нарушение статьи 95 УПК РСФСР, грозящей наказанием за дачу ложных показаний во время официального допроса, вроде даже как преступление.
Но ладно, далее стало только интереснее!
Понимая, видимо, к чему клонится интерес сотрудников угро, Иван Леонтьев сообщил, что отношения у него с Грибановым нормальные, но вот только был один случай в 1934 г. И рассказал, что же это был за случай. Купил Иван растительное масло в магазине Торгсин, принёс его домой, а Грибанов сделал донос во 2-е отделение милиции, будто масло это похищенное. Началась проверка сообщения, масло у Леонтьева изъяли, но потом вернули, выяснилось, что приобретено оно законно. В общем, Пётр Грибанов, по словам Ивана Леонтьева, «нехорошее сделал». Причём узнал Грибанов о масле во время совместных возлияний, то есть ситуация по меркам советского обывателя выглядела совсем уж отвратительно: сначала вместе пьём водку, а потом собутыльник бежит строчить донос. Ну куда такое годится?!
Рассказал он о Грибанове и ещё кое-что интересное: оказывается, к Петру утром 12 июля заходил друг, с которым они выпили пива. Ну, а что такого – вторник, начало дня, мужики набираются сил, картина, скажем мягко, узнаваемая. Душа у мужиков развернулась и потребовала продолжения. Пётр обратился к супруге с просьбой дать ему денег, на что та ответила бранью, помянула про развод, изгнание из дома и прочие сопутствующие детали семейного конфликта. В результате сконфуженный Петр Грибанов попрощался с другом и от дальнейшего пития вынужденно отказался. Деталь эта была в глазах оперативников угро весьма немаловажна, она означала, что родители убитой девочки жили недружно, конфликтно, несчастливо и дети им могли быть обузой.