Георгий Исаевич Цыханский, руководствуясь неписанным правилом советского чиновника «кто первый доложил – тот и герой», рапортует об успехе своего отдела руководству управления и областному прокурору. Возможно даже, доклад пошёл и в обком, как ни крути, а расследование было «резонансным», как сказали бы сейчас. В кабинете начальника уголовного розыска появляются ответственные работники прокуратуры, которые лично допрашивают Василия Кузнецова и убеждаются в факте добровольного признания им своей вины. Вуаля! Героям успешного расследования можно пить шампанское или водку в зависимости от личных пристрастий и протыкать дырки в петлицах для новых «кубов»!
И только после всех этих победных реляций вылезает телефонограмма судмедэксперта Сизовой, из которой становится ясно, что нож убийцы должен иметь отломанный кончик. Более того, линии сколов лезвия ножа и кончика должны совпадать при совмещении, то есть при приложении кончика тот должен точно соответствовать первоначальному контуру лезвия. А значит, нож, найденный у Баранова, на роль орудия убийства не годится – он не повреждён. Более того, любой другой нож тоже не будет годиться, ибо при совмещении отломанный кончик и его лезвие должны образовывать единое целое. А ножа-то такого нет! И откуда его брать – непонятно!
Это настоящий удар ниже пояса! Доблестные советские сыскари Вершинин и Цыханский уже прокукарекали в высокие инстанции о раскрытии скандального убийства, и вдруг их фальсификация становится очевидной в считанные часы после триумфа! В точности по русской пословице: лапти сплели и концы схоронили, да они всё равно вылезли. Самое неприятное заключалось в том, что Вершинин «подставил» своего начальника Цыханского – подобного в этой среде не прощали никогда.
Что в этой ситуации остаётся делать помощнику начальника угро? Самоубийство – это выход честного человека, а людям этой формации такого рода мысли не приходили по определению. Вершинину, если только он хотел и далее работать там, где работал, надлежало изобрести второй нож, то есть второе орудие убийства. Глагол «изобрести» в данном случае надо понимать буквально, то есть в значении «выдумать», причём проделать это так, чтобы никто никогда этот нож к материалам расследования не приобщил, но чтобы при этом нашлись свидетели, утверждавшие, что этот нож когда-то существовал и они его даже видели. Дескать, зуб даю, точно был такой нож, но почему-то сплыл.
В меру ума, сообразительности, агентурных возможностей и дефицита времени Вершинин принялся эту задачу решать. Возможно, ему помогли какие-то случайные обстоятельства, о которых мы никогда не узнаем, но это сейчас абсолютно неважно. Разумеется, никакой случайной встречи Сергея Баранова с Васькой Молчановым в коридоре Управления НКВД быть не могло и уж тем более между ними не могло быть какого-либо разговора. Советские органы внутренних дел были к тому времени достаточно компетентны для того, чтобы исключить такого рода «проколы». Например, в ленинградском «Большом доме» Управления НКВД на Литейном проспекте, 4 в коридорах были поставлены специальные шкафы – самые обычные, плательные – в которые заводились арестанты при встрече с идущим навстречу конвоем. Существовал определённый порядок расхождения идущих навстречу конвоев – дорогу уступал тот, который двигался от лифтов, то есть направлялся на допрос. Разумеется, несовершеннолетний Молчанов физически не мог попасть на этаж, занятый Отделом уголовного розыска, поскольку для посетителей свободное передвижение по зданию управления было невозможно, каждый посетитель получал специальный пропуск на конкретный этаж в конкретный кабинет. То есть возможность каких-либо случайных встреч и разговоров исключалась в принципе. Все ссылки на случайную встречу и разговор Баранова и Молчанова в коридоре Управления НКВД есть не что иное, как враньё от первого слова до последнего.