Угу, ясненько. Заводы такого типа действительно отличаются повышенной надежностью, но пугливые европейцы один черт резко выступают против их строительства у себя под боком. А здесь можно на мнение населения наплевать и спокойно заниматься своими делами. Тем более что и ветка железнодорожная как раз там проходит, и предприятие с давних времен стоит… Чуть-чуть его подшамань, завези оборудование, и – вперед! Денег наверняка на это немного уйдет, да с разными «зелеными» и прочими экологическими паникерами никаких проблем. В итоге – все довольны, все смеются. Вот только не ко времени это всё замутили. Нет чтобы полугодом позже – я бы тогда свой «турник» забрал со всем комфортом, а теперь придется пехом по лесу топать.
Тут Алексей, у которого старые воспоминания, наложившись на недавний всплеск адреналина, вызвали повышенный приток говорливости, начал рассказывать, из-за чего именно он ушел с прежней работы. С подробностями и в лицах. Я же, вполуха слушая революционно настроенного церковника, машинально кивал, а сам прикидывал – как это хорошо, что Ванин не полез осматривать поверженных бандитов. Ну, как тогда, в Воронеже. И если там все обошлось, то здесь его диаконскую натуру мог ожидать сильный удар. Ведь когда я обыскивал здоровяка, тот уже не дышал. Да и говорливый браток тоже – того… Нет, когда мы уезжали, он еще был жив и, возможно, даже дальше будет жить, если его вовремя откачают, но с проломленной височной костью шансы очень малы. И сейчас я копался в себе, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Я ведь никого вот так, своими руками не убивал. Тот застреленный араб не считается. Тогда все было просто – «чпок!», и фигура с автоматом, стоящая в десяти шагах от меня, молча оседает на камни древней брусчатки. При этом каких-либо отрицательных эмоций я не испытывал. Может быть, потому что даже замотанного в куфию лица того боевика так и не увидел. А сейчас и лица видел, и говорил с ними, а потом взял и убил…
Только вот не подумайте, что меня начали терзать душевные муки. Куда там! Врага надо уничтожать всегда и везде. А то, что оборзевшие бандиты именно враги, сомнений не возникало. Дело было в другом, но в чем именно, я никак не мог понять, поэтому и маялся каким-то непонятным дискомфортом. А потом вдруг неожиданно вспомнилось, как под носком ботинка с противным, слышимым только мне хрустом, подалась кость лежащего человека, и к горлу подкатил комок. Судорожно сглотнув, я задышал носом, делая глубокие вдохи и выдыхая через рот. Это меня и спасло от позорной «травли» прямо в машине. А когда, буркнув: «Чего-то меня мутит, видно, за обедом что-то несвежее сожрал…» – приоткрыл окно и начал вдыхать ворвавшийся в щель морозный воздух, отпустило окончательно. Ванин, который на открытие окна лишь зябко поежился, несколько секунд прислушивался к себе, а потом опроверг: