Вот ведь мать йеху итить! Нет, ну как любая барышня может повернуть разговор таким образом, чтобы мужик завсегда оставался неправым? Их что – в школе этому учат, пока мы не видим?! И ведь продолжай я настаивать на своем, то стану еще более виноватым! Но ничего, у меня такой туз в кармане, что моя милая никуда не денется! Я вон даже особо идейного Ванина, который всей душой рвался воевать, уболтал буквально за десять минут. Настёнка у меня не менее идейная и упертая (за что и люблю), но, узнав о портале, и она не устоит. Тем более что останется в том же Сопротивлении, только с невообразимо более важным заданием. И пусть это задание будет не от руководства, а от меня лично, но какая, к хренам, разница? Поэтому на каверзные слова своей невесты я покладисто кивнул:
– Хорошо. Когда все расскажу, ты сама примешь решение. Как скажешь, так и будет. Я ведь тебя тоже очень люблю и давить не собираюсь!
Анастасия, глядя на мою улыбающуюся рожу, подозрительно изогнула бровь, чуя какой-то подвох, но сразу распознать ничего не смогла, улыбнулась в ответ, поцеловала и потащила на улицу.
А там как в песне – «буянила весна»! Солнце уже встало, да и ночью явно была плюсовая температура, которая сильно подъела грязные сугробы на обочинах. Теперь добавьте сюда пахнущий теплом ветерок, самую лучшую девушку на Земле, идущую рядом, и вы сумеете представить, какое у меня было настроение!
Чуть позже, проводив Настену до работы, я пошел по своим делам. По каким? Да по обыкновенным: еще вчера, тайно узнав у Константина, где он добыл тот букетик, рванул по указанному адресу. Теперь уж все будет как положено – и предложение, и цветы! Единственно, бабка, которая этой флорой банковала, пришла почти на сорок минут позже. Но на мой фестивальный настрой подобная мелочь никак не могла повлиять, и в начале одиннадцатого я уже был возле дверей Настиной конторы. Однако там сказали, что она уже ушла, поэтому пришлось с розами наперевес бежать в знакомый дворик на улице Буковского.
Путь, который занял у нас с любимой полчаса, я проскакал за десять минут и радостный, сияющий, словно новенький пятак, прошел через арку. Но зайти во двор не успел, так как услышал знакомый детский голос:
– Эй, дядька, стой!
Оглянувшись, сначала никого не увидел, а потом заметил в подвальном окне заплаканную рожицу Павлика.
– О, малой, а ты что там делаешь?
В ответ на мой возглас он странно зашипел, замахал руками, призывая к тишине, а потом исчез, чтобы несколькими секундами позже появиться в дверях подъезда. А когда я подошел, мальчишка, ухватив за рукав куртки, затащил меня внутрь и, шмыгая носом, уточнил: