– Блин, и на фига было столько наполнителя в ящик засовывать? Эта купель что – хрустальная? Чего этой плошке станется, что ее как яйцо Фаберже укутали?
Ванин, затягивая узел на веревке, фыркнул:
– Этой, как ты выразился, плошке больше двухсот лет. И лишние царапины ее точно не украсят.
По-новому взглянув на ящик, я присвистнул:
– Ничего себе! Раритет, однако!
– Вот именно. Ну что – по местам?
Выбираясь из салона, я кивнул:
– По местам!
И мы, усевшись в кабину внедорожника, поехали…
Машина была действительно – «звэр», но очень неторопливый «звэр», поэтому триста пятьдесят километров до города оружейников проделали аж за шесть с половиной часов. Хорошо еще, этот, почтенного двадцатипятилетнего возраста рыдван нигде в дороге не засбоил и исправно довез нас до места.
А в пути я набирался знаний об этом мире. Точнее говоря, Алексей просто рассказывал разные житейские истории, иногда скатываясь на современную политику. В эти моменты я растопыривал уши и пытался из этих обрывков хоть как-то собрать картину окружающего мира. Получалось несколько хреновато, но наиболее острые моменты я сумел вычленить.
В общем, если вкратце, то до 1991 года все было почти так же, как и у нас. Во всяком случае, я, на свой непросвещенный взгляд, различий не уловил. А вот потом пошли изменения. Путч в этом мире, как ни странно – удался. Удался потому, что как раз к тому времени, когда заводилы из ГКЧП готовы были поднять лапки кверху, на сцене появился генерал Варенников[40] и поставил всех раком. И гэкачепистов, и республиканских вождей, и жаждущих перемен кооператоров, и даже Борю, вместе с броневиком и соратниками. Беспалый, в полном расстройстве от потери кажущегося таким близким царствования, обратился с призывом о помощи к международной общественности. Но не дождавшись действенной реакции, исчез, и вынырнул только через два месяца, в Филадельфии.
Первый Президент был также дезавуирован, после чего начались чистки. И хоть эти чистки были довольно мягкими (самых разных высокоуровневых противников в основном не сажали и не стреляли, а просто отстраняли от должности), в стране наступило спокойствие. Взволновавшиеся было окраины при помощи отдельных частей внутренних войск быстро привели к порядку, и СССР продолжил жить дальше, правда, постепенно теряя своих союзников по Варшавскому договору. Но тут, насколько я понял, не до жиру – в своем бы доме разобраться…
И в общем-то – разобрались. Правда, вою было… На Западе Варенникова иначе как диктатором не именовали и постоянно грозились окончательно разобраться с «империей зла». Но дальше слов дело не шло, так как армия была сильна, а страна потихоньку выбиралась из того кризиса, в который попала в начале девяностых. Только крепкого духом, но уже очень старого и тяжело болеющего Варенникова в 1998 году сменил президент Торошкин. Затем был Беляев. Причем при последнем уже как-то забылись неприятности конца прошлого века и интеллигенция снова затребовала больших свобод. На экранах телевизоров, как в конце восьмидесятых, стали появляться разные диссидентствующие личности, рассказывающие про сытую, богатую и истинно демократическую жизнь. Опять среди богемы в моду вошли говоримые через губу слова «совок», «ПОЦриотизм» и «гэбня». Вроде бы что там – ну болтают и болтают. Но обычно все и начинается с внешне невинной болтовни… И подтверждением этим словам стал 2007 год, когда жизнь снова повернулась к простым людям задом.