А если смалодушничать, то ни о какой прогулке по этому миру в течение ближайших лет, как я планировал, не стоит и думать. Я перевёл взгляд на разошедшуюся ушастую.
Пора её в коленно-локтевую позу, походу, переводить…
Расставить ноги отказалась, но задницу выпятила.
Ну, что же, а теперь по жёсткой схеме!
И начал с силой биться о выпяченный зад эльфы, и только крики по подземелью и моё отвратительное настроение…
И правда, походу, вариантов мне не оставили, и от осознания этого я начинаю просто беситься и сатанеть…
Накручиваю её волосы себе на левую руку, заставляя де… уже, вообще-то, почти женщину, выгнуться всем телом и, доходя до самой головы, поворачиваю её к себе, почти поставив полностью прямо вздрагивающее туловище, заставив его прижаться к моему сильно спавшему животу, запрокидываю её голову себе на плечо и тянусь своим ртом к её губам.
Вот чувствую, что нужна мне добавка этого эликсира, иначе я не решусь, ни на что не решусь!
Добрался до этого раскрытого рта, из недр которого раздаются такие возбуждающие стоны.
Присосался.
И снова кидает меня, словно в омут с головой, и без того стоящий член наливается дополнительно кровью и чувствую, что даже если сейчас и кончу, то стояк никуда не пропадёт и, как в далёкой молодости, смогу ещё и не одну палку кинуть!
Глупые мысли уходят куда-то в сторону…
Я переношу свои руки на её восхитительные груди и с новой силой и желанием продолжаю отдаваться этому безбашенному разврату, и о его последствиях у меня, пока, голова не болит.
А по всему подземелью раздаются страстные стоны, перемешенные с вырывающими словами и мой, всё нарастающий рык!
– А-а! Ещё! Ещё! Да! Да-да! Да-а-а-а!
И только судороги качающегося тела и скачущие груди, пока ещё не до конца женщины в моих ладонях…
Вот и всё…
Как же я себя противно чувствую, на нормально работающую голову.
М-да. Ну, я и нахуевертил!
Перевожу уставший взгляд на вторую кучку непонятного пепла на том месте, где ещё совсем недавно билось в любовных конвульсиях миниатюрное тело ушастой красавицы. Я её испил до дна, до пепла и, как бы это ни казалось странным, чувствовал я себя просто отлично.
Ни тебе особых угрызений совести, ни тебе моральных самобичеваний – ничего. Просто – противно.
Всё то, что осталось в памяти, да, не спорю, меня до сих пор поднимает в возбужденное состояние воспоминание о теле великовозрастной, выглядевшей очень юной, ушастой, да и то, что творил с ней в любовном экстазе тоже очень сильно возбуждает, но вот за само это изнасилование, как наказание за предательство, и последующее убийство, по сути, пускай и с помощью необычного артефакта, которым как раз и пытались меня убить, мне стыдно совершенно не было.