- Я тоже задумывалась об этом. Жутко представить, во что может превратить человека понимание своей безнаказанности.
- Не знаю, Вольдемара сатиры гнали по мирам, у него только пятки сверкали..., может, поймали уже.
Мы замолчали на минуту, погрузившись в свои мысли. Отчего-то все они были мрачными. С каждой минутой их становилось все больше, что всерьез напугало меня. Я встряхнулся.
- Опять какой-то это депресняковый мир. Антош, веди нас снова к морю, к пальмам..., - хотел сказать, к бабам, но передумал, - еще пять минут и я начну серьезно задумываться о самоубийстве. Нам с тобой хорошо, мы гладкие, а Ляля вон, уже на шахтера похожа, одни глаза видно.
На самом деле пылью уже успело присыпать и змея. Когда он открыл глаза, показалось, что они светятся.
- Прижмитесь плотнее. - Попросил змей угасающим голосом.
Мы с кошкой сдвинулись с места. От нас поднялась пыль. Не мир, а материализованная тоска. Мне стало еще очевиднее, что умение контролировать чувства одно из условий перемещения между мирами. Хорошие мысли ведут к хорошим мирам.
Змей загудел как трансформатор, готовый «дать дуба» в любую минуту. Через минуту, сам не заметив как, я пристроился к этому вою. В следующий мир мы переместились с большим трудом, пролезли как разъевшийся Винни-Пух в тесную кроличью нору. Вдохнув свежего чистого воздуха, я сразу почувствовал благоприятные изменения. Тягостные мысли сами растворились в чистой атмосфере.
Змей сделал, как его просили, солнце, зелень и вода. Если не вспоминать его предыдущие эксперименты, не держать в уме какую-нибудь подлянку, то можно было сказать, что он совершил качественный скачок. Этот мир выглядел идеально. И самое главное, в нем не ощущалось присутствие цивилизации. Впрочем, что можно было ожидать от конченого интроверта и социопата, которым был Антош.
Мы с Лялей, не сговариваясь, бросились в воду, оставив одежду на берегу. Вода в реке просвечивала до самого дна. Я поплавал с открытыми глазами и не удержался, чтобы не схватить кошку за хвост. Ляля выдернула его из моих рук. Я всплыл на поверхность, смеясь и отплевываясь от воды одновременно.
- Ничего смешного, Жорж. - Укорила меня кошка. - У нас не принято хвататься за хвост. Эта часть тела слишком интимная, чтобы ее трогали чужие.
- Прости, у нас все интимное прячется в трусы. Больше не буду. Или буду, когда такое время настанет.
Зрачки у Ляли сузились в щелочки. Я не понял сразу, что она задумала. Вдруг, она резко, я бы сказал молниеносно, нырнула и сдернула с меня трусы. Меня окатила волна стыда. Еще бы, вода была холодной, чтобы демонстрировать мое видовое превосходство. Прежде, чем Ляля всплыла, показались пузыри воздуха. Видно, смеяться она начала уже в воде. Точно, она показалась над водой, заливаясь смехом.