Гораздо резче очерчены скулы и кончики ушей заострены, вытянуты вверх. Надбровные дуги выдаются вперёд больше, чем раньше. Густая щетина покрывает нижнюю часть лица и губы немного другой формы.
— Ты зря наговаривал на себя. Ты не чудовище, я знаю тебя. Знаю твои глаза и руки, знаю твой запах… И твои губы.
На последних словах я приближаюсь к нему и накрываю его рот своим, прижимаюсь губами и провожу кончиком языка по губам, заставляя Рика приоткрыть рот и впустить меня. Он стонет, крепче прижимает меня к себе и уступает требованию моего языка. Я скольжу им внутрь и натыкаюсь на длинные клыки, выдающиеся по бокам. Обвожу кончиком языка их медленно-медленно, очерчивая их с одной стороны и с другой, слыша, как в глотке Рикардо зарождается рык.
— Мой Рик… Мой охотник… Мой волк, — шепчу я ему прямо в рот и ласкаюсь о его язык, — поцелуй меня.
Я вкладываю в поцелуй всю страсть и силу притяжения к нему: невероятному сочетанию в нём человека и зверя. Это будоражит сознание, волнует кровь и отчётливым комком желания пульсирует снизу. Рик атакует мой рот в ответ и сжимает пальцы на попке. Я чувствую его когти, впивающиеся в кожу, даже через ткань плаща и платья, и едва не задыхаюсь от глубокого и жадного касания его языка. Острые зубы прикусывают губы и придавливают кончик моего языка, не давая ускользнуть прочь. Рик отодвигается и произносит с рыком:
— Ты сводишь с ума не только меня, крошка. Мой волк хочет тебя так сильно, что придётся взять тебя прямо здесь.
В ответ на мои слова Аманда лишь крепче прижимается ко мне и улыбается. Эта чертовка вгоняет в меня свою улыбку, как серебряный клинок по самую рукоять. Её пухлые губки изгибаются коварно и соблазнительно, подобно светлому рожку луны на тёмном небосводе. И в следующий раз мой волк будет выть не на луну, а на её улыбку. А сейчас он просто впитывает её в себя через мои губы и руки. Пьёт её поцелуи, посасывает губки и требует большего. Он просто хочет поставить на четвереньки малышку и вогнать себя как можно глубже. Трахнуть её, как голодную сучку при течке. А она уже начинает пахнуть влажным желанием и соблазном. И волк, чувствуя это, едва ли не разрывает меня на части.
Иди на хуй, уёбок. Сейчас моё время.
Я уступлю тебе место позже, когда вдоволь наемся моей крошки. Когда сомну её всю и возьму медленно и вкусно. Голодный рык вырывается из глотки и нетерпение жаркой волной приливает к пульсирующему члену. Желание настолько сильное, что в голове не остаётся ни одной путёвой мысли: только белое и красное закручиваются в вихре. Который ускоряется ещё больше от моего имени, произнесённого ею со стоном и мягким всхлипом: