Я развернула конверт с записочкой.
«Мечтаю припасть к твоим ногам. Отель Золотая Куница, номер 318. Сегодня после полуночи».
Я подавила зевок скуки. Поначалу ухаживания герцога мне льстили. Мужчиной он был видным и щедрым, но вскоре он мне приелся. Как чересчур пресное блюдо. А ещё мне не нравилось, что он считал нужным черкануть пару строк так, будто я должна была благодарить до конца дней своих лишь за его внимание. И драгоценности, подаренные им, шепнул внутренний голосок. Парочка изумительных ювелирных комплектов из золота с россыпью бриллиантов и изумрудов, около десятка чудных брошей и перстней, красота которых поражала воображение. Да. И что с того?..
— Ничего нового я там не увидела.
Я без всякого сожаления разорвала сложенный вдвое листок кремовый бумаги.
— Герцог Вильгельм Аугсбургский сегодня на представлении не один.
Манфред выдержал многозначительную паузу, будто собирался объявлять перед толпой о моём выступлении.
— С супругой.
— Хм… Вот как. Хочу на это взглянуть.
Я потянулась и встала.
— Халат, Манфред.
Манфред поспешил исполнить просьбу и накинул мне на плечи роскошный алый халат. Шёлк нисколько не грел. В коридорах театра в нём было чертовски холодно. Но халат смотрелся на мне безумно красиво. Алый шёлк струился по телу, словно живой. Я выскользнула из гримёрной и подошла к выходу.
— Центральная ложа, — услужливо подсказал Манфред, вкладывая мне в руку театральный бинокль, — сушёная рыба сегодня прифрантилась.
Я коротко рассмеялась. Иногда в речи Манфреда проскальзывали словечки, больше подходящие уличной шпане, чем отпрыску театральной династии. Кто знал, был ли он на самом деле тем, кем представлялся? Вдруг и он, подобно мне, создал себя сам?
Я поднесла бинокль к глазам и посмотрела в указанном направлении. Супруга герцога сидела с идеально выпрямленной спиной, будто проглотила палку. Сухие, худые пальцы сжимали веер так сильно, что он вот-вот мог раскрошиться у неё в руках.
— Неужели модистка не может подсказать супруге герцога, что жёлтый ей совершенно не к лицу? Она и без того не может похвастать красотой, а жёлтый придаёт ей болезненный вид.
— Да-да, — хихикнул Манфред, потирая ладошки.
О моей связи с герцогом не болтал только ленивый или глухонемой, как и о необъявленной войне между мной и супругой герцога. Она не посещала ни одного моего спектакля, какой бы фурор он ни производил в высшем свете. А я игнорировала её пресные благотворительные вечера, ставшие своего рода визитной карточкой города, куда многие считали за честь быть приглашёнными. Факт, что супруга герцога явилась на пятый день премьеры, приятно тешил самолюбие.