– Придумай, сын.
И это было только началом его наказания. После ему пришлось убираться в доме, тащить кучу белья в прачечную и обратно, а также самому готовить себе ужин, который в итоге свелся к лапше быстрого приготовления с острым соусом и тостом. В субботу отец водил его по всей улице, стучался к соседям и спрашивал, не нужна ли им помощь. В итоге Майлзу пришлось вытаскивать старый матрас из подвала миссис Шайн, где раньше жил ее сын-наркоман Сайрус, вешать картины в доме мистера Фрэнки и выгуливать всех соседских собак. А это означало, что за ними нужно было убирать какашки. Гору какашек.
Снова и снова он совершал соседские «подвиги». Одно задание за другим. Одна работа за другой. Один пакет заварной лапши за другим.
Сегодня, во время воскресного ужина, Майлз содрогнулся от этих воспоминаний и потянулся за второй порцией риса и еще одним куском курицы. Впервые за долгое время он ел больше Ганке и отца. И дело было не только в отменном вкусе маминой стряпни, но и в сладком предвкушении конца его наказания, его мучений.
Однако тут отец Майлза решил разбавить ужин текущими событиями.
– Я тут прочитал в газете, что кто-то избивает школьников и отбирает у них кроссовки, – сказал он первое, что пришло в голову. Затем он засунул в рот пучок зелени, прожевал, проглотил. – Я с тобой говорю, Ганке.
– Со мной?
– Ага.
– Ну, у меня пока не возникало проблем. Я дошел от станции до вас как обычно, никто ко мне не лез, – сказал Ганке.
Отец Майлза наклонился и заглянул под стол, чтобы оценить кроссовки Ганке.
– Нет, я просто подумал, может, именно ты их воруешь.
– Ну конечно! – воскликнула мать Майлза, вставая из-за стола. Она поставила тарелку в раковину и бросила через плечо: – Ты же знаешь, Ганке и мухи не обидит. Так же как и Майлз.
Ганке и мистер Моралес бросили взгляды на Майлза. Отец состроил забавную рожу, но в этот момент мама обернулась.
– Джефф! – раздраженно выпалила она, заметив его гримасу. – Мне иногда кажется, что у меня два ребенка. Кстати, вот именно за это ты и будешь мыть посуду.
– Не, не буду, – сказал он словно непослушное дитя. Он усмехнулся и положил вилку на тарелку. – Твой малыш Майлз этим займется. Считай это наказанием на десерт. Вишенкой на торте. – Ганке показал Майлзу язык, и тот одарил его ледяным взглядом. – Хотя, сынок, мы можем поторговаться, если хочешь. Я помою посуду, а ты оплатишь все эти счета, – добавил он, указав на стопку перевязанных резинкой конвертов, лежавших на кофейном столике.
– Я знаю, – простонал Майлз. Он понял, что за этим последует.