Тетя Вита вырвала ее у богини-садистки, нашла ей новую семью, пристроив на воспитание к колдунье Энтелене Деадаргана. Все закончилось хорошо. Но теперь Катя была взрослой, и вера в неотвратимость счастливого конца, почерпнутая из светлых детских книжек, покинула ее. Сейчас Миленион сотворит с ней все то, что не успела пятнадцать лет назад…
Подвывая от страха, Катя с низкого старта рывком проскочила мимо ужасной богини и, не чуя под собой ног, понеслась по лестнице, ведущей вниз. Она бежала, перепрыгивая через ступеньки, чудом не ломая ноги, только мелькали лестничные марши, сливаясь в одну зигзагообразную серую полосу. Она бежала уже долго, а лестница не кончалась, и ей стало казаться, что весь остаток жизни она так и будет мчаться по бесконечным лестничным пролетам, считая их вместо времени. А сверху доносился издевательский хохот Миленион.
Она оглянулась на бегу и обомлела: комната, из которой она выскочила вечность назад, располагалась всего одним пролетом выше. В дверях стояла Миленион, облокотившись о косяк, и смеялась.
— Выпустите меня! — взвыла Катя, размазывая слезы. — Выпустите меня отсюда!
— Иди, кто тебя держит?! — Миленион снова прыснула. — Ведь будешь умолять на коленях, чтобы пустила обратно.
Выход возник чуть ли не перед носом — метрах в двух-трех. Катя с разгона толкнула тяжелую дверь.
Морозный разреженный воздух обжег легкие. Катя захлебнулась и задышала часто-часто. Яркий колючий свет нелепых, словно раскрашенных звезд резал глаза. Запекшаяся земля была залита мертвенным бледным сиянием.
— Что это? — испуганно ахнула Катя. — Космос?
— Радиоактивная пустыня, — ядовито улыбнулась Миленион. И заперла дверь изнутри.
Небо было хмурым от туч, готовых разродиться грозой. Атмосферное давление падало. Не самая благоприятная погода для тех, чья жизнь находится в зависимости от электрических приборов. Вита встретила Сашу в вестибюле роддома. Он был удручен, но, увидев ее, немного посветлел лицом.
— Как там Файка? — спросила Вита.
— Даст Хешшкор, выкарабкается. — В отличие от Виты, Саша быстро отучился от неуместной фразеологии и употреблял сентенции о божественном вмешательстве вполне осмысленно. А куда ему деваться — как-никак муж колдуньи!
Саша Вите нравился: веселый, покладистый мужик, принимающий свою экспрессивную супругу такой, какой она была. Его союз с Фаей был до того гармоничен, что Вита порой завидовала. Она любила Хешшкора и была вполне счастлива, но в отношениях с бессмертным что-то всегда остается недостижимым. Саша выглядел классическим папарацци: короткая черная бородка, темные очки, небольшое, разве что для имиджа, обтянутое джинсой брюшко, вечный фотоаппарат на шее, диктофон в кармане и напористая экстраверсия. Он работал корреспондентом одной из бульварных газетенок, в которую с чистой душой строчил репортажи о шабашах, колдовских разборках и путешествиях между мирами, благо жена и ее ближайшее окружение бескорыстно снабжали его массой материалов. Огорчало его одно: писал он правду и только правду, но даже главный редактор этого одиозного печатного органа считал его фантазером. Очень талантливым фантазером, всегда подчеркивал он и ценил Сашу, как никого другого, что несколько примиряло корреспондента с прискорбной действительностью. Газетка пользовалась популярностью: сказки о колдунах, написанные в стиле реальных заметок и обзоров, привлекали читателей, и гонорары позволяли Саше жить безбедно и не упрашивать супругу заклясть старый цифровик, чтобы поработал еще немножко, а спокойно покупать новый.