– Да, нехорошо, – вздохнул Тогот. – А с личиком у него что?
– Будто ты не знаешь?
Демон лишь вздохнул.
– Да, при советской власти делали крепкие стены, не то что нынешний пенокартон или как его там… Ладно, сейчас пришлю кого-нибудь на помощь… Вы этого молодца оттащите туда, где потише, а то, вижу, парень он горячий. Я потом подойду вместе с Викторианом. Побеседуем.
* * *
Очкарик сидел на стуле посреди бетонного подвала – одной из «комнат» моей «гостиницы». Не то чтобы других помещений не нашлось, просто это выглядело наиболее зловеще. Все как в дешевых гангстерских фильмах. Лампочка, свешивающаяся из-под потолка, звук монотонно капающей воды…
Мы с Викторианом расположились в дальнем углу, за столом, а пленник был развернут к нам спиной, так, чтобы он нас не видел. Игра в кости шла вовсю, но происходило все это совершенно неслышно. Не стоило тревожить пленника. Он-то считал, что совершенно один в подвале, и пытался осколком стекла перерезать путы на запястьях. Быть может, его попытки и увенчались бы успехом, но не сейчас и не здесь. Его руки были стянуты за спиной колдовским заклятьем, а стекло, как известно, заклятий не снимает.
Собственно, мы давно бы начали допрос, но Иваныч попросил его подождать. Поэтому мы с Викторианом не спешили, тем более что мне удалось закрыть «каре» и «дженерал», а у Викториана был сыгран только «стрит», хотя на двойках он набрал четырнадцать очков, и тут мне его было не переплюнуть.
Когда же с трех бросков мне удалось закрыть «покер» против трех единиц Викториана, дверь в подвал распахнулась. И на пороге появился Тогот. За ним следовал Иваныч. Викториан облегченно вздохнул. Судя по всему, он не привык проигрывать. Только вот, взяв в руки кости, мы пообещали друг другу, что не станем использовать колдовские фокусы, а Викториану сегодня явно не везло.
Встав рядом с нами, Тогот поинтересовался:
– Как он?
Пленник от неожиданности вздрогнул всем телом, выпрямился, и стекло выскользнуло из его окровавленных пальцев. Он-то считал, что находится в помещении в полном одиночестве.
– А что ему будет? Сидит себе, дурью мается. Стеклом пальцы режет.
– Удрать, стало быть, хочет?
– Хочет.
– А рассказать нам ничего не хочет?
– Не знаю, пока не спрашивали, – пожал плечами Викториан, потом подошел к пленнику и, встав перед ним, поинтересовался: – Ты говорить-то будешь?
В ответ послышалось нечленораздельное мычание.
– Нет, не хочет…
– Не хочет, а придется, – тяжело вздохнул демон.
– Ты что, собираешься его пытать?
– Я – нет. – И морда Тогота расплылась в широкой улыбке. – Но я знаю одного товарища, который с удовольствием развлечется.