Он даже подскочил на месте от удивления. Я и сама пребывала в некотором потрясении от собственной смелости. Рретанин двинулся навстречу: большой, напряженный настолько, что вены вздулись на шее и ладонях, которые крепко сжались в кулаки. Я поняла, что зря высказала свое мнение. В конце концов, что я могу? Как защититься от хорошо обученного военного, существа, чья раса превосходит мою физически даже независимо от пола. Однажды рретанка на мамином приеме случайно сломала столовый нож. Задумалась и не заметила, как прибор треснул.
Тар Ренс остановился в сантиметрах от меня. Я ощущала жар сильного тела. Его эмоции, кажется, зашкаливали — глаза сверкали расплавленным серебром, на руках светились чешуйки. Ноздри рретанина раздувались. Его ладонь уперлась в стену рядом с моей головой, прямо как в нашу первую встречу. Тар Ренс наклонился и… вдруг остановился. Казалось, он был в миллиметрах от какого-то шага. Но… ничего не сделал. Странно усмехнулся, отступил и произнес почти нейтрально, хотя голос звучал, как из глубокого колодца:
— Я не собираюсь перед вами оправдываться!
— Отлично. У меня есть еще два дня на раздумья. Прошу вас покинуть мою каюту. Мы не договаривались с вами встречаться. Я лишь обещала дать ответ. И дать его только через двое суток. — Я старалась говорить спокойно и медленно, хотя голос дрожал от волнения.
Тар Ренс хлестнул хвостом по бедру, выпятил мощную челюсть, но спокойно произнес:
— Хорошо, я зайду через два дня. За ответом и вашим встречным предложением.
И прежде чем я успела выдохнуть, рретанин скрылся за дверью каюты.
Рей
Вот же… Зар-раза! Маленькая бестия! Да чтобы я еще хоть раз волновался за эту абестанку?! Да никогда в жизни! Чего это я вообще разнервничался, спрашивается? Думал, девочка, не привыкшая к космическим боям, испугалась. Да вот только кажется, это я, дурак, переживал сильнее. Чего меня вообще к ней понесло? Успокаивать собрался, за ручку держать? Ну уж нет! Больше подобное не повторится. Она точь-в точь такая же, как ее мать, циничная и хладнокровная. Эгоистка!
Хотя о чем это я? Я же сам ее похитил. Ни в коем случае нельзя показывать свой интерес. Да и нет у меня к Алианне никакого интереса, кроме выполнения ее маменькой моих требований. Хотел показать ей свою доброжелательность — получил достойный ответ. Сам виноват!
Я молнией летел на капитанский мостик. В висках пульсировала кровь. В отражении панелей сверкал металл моей чешуи на шее и тыльной стороне ладоней, откуда торчали шипы. Пока дожидался лифта, от злости ударил по стене, и шипы пронзили пластик стенового покрытия, оставив четыре ровных отверстия.