– Я думаю, ты скрытая бунтарка, – заявляет Дэр.
Мне становится смешно от этой фразы.
– Не сказала бы, – отвечаю я, – например, сейчас мне страшно, что владельцы этих земель увидят нас и вызовут полицию.
– Начнем с того, что мы называем их копперами, – рассказывает Дэр, едва сдерживая смех, – а во-вторых, кажется, ты до сих пор не осознала силу своего имени. Можно сказать, семья Саваж управляет здесь всем.
– Но ведь ты не считаешь себя Саважем, – напоминаю я ему, делая несколько шагов по дну.
Какое-то теплое выражение разливается по его лицу, и его губы складываются в угловатую улыбку, которую я уже начинаю любить всем сердцем. Когда он не улыбается, я жду, что это вот-вот случится.
– И все же я живу с ними под одной крышей, – говорит он мне, – по крайней мере, для неудачников по соседству.
– Ты знал, что говоришь загадками? – раздраженно спрашиваю я.
Оставив мой вопрос без ответа, он ныряет под воду, и спустя пару секунд его рука хватает меня за лодыжку и тянет за собой вниз.
Я сопротивляюсь и пытаюсь выдернуть ногу из его тисков, но он оказывается сильнее и утягивает меня все глубже, глубже, глубже, пока я не оказываюсь плотно прижата к его мокрому, гладкому, сильному телу, и мне больше не хочется противиться ему. Я не хочу больше отталкивать его от себя.
Не только в воде.
Его тело одновременно сильное и гибкое, теплое и холодное. Оно твердое и не позволяет мне вырваться, чему я почему-то очень рада; оно манит меня. Весь Дэр соткан из угловатости и крепких мышц, силы и изящества.
Он скользит рядом со мной, его руки, его бедра.
Его пальцы гладят мою кожу, создавая между нами напряжение даже здесь, под водой.
Я почти горю.
Тепло разливается от моих рук к ногам, а затем к низу живота.
Все поглощает это адское пламя, и вдруг ко мне приходит осознание, что он единственный, кто может вытянуть меня на поверхность.
Вместе мы выплываем наружу, наши тела все еще сплетены воедино. Мы вырываемся сквозь толщу воды, и я с жадностью хватаю воздух ртом, а Дэр внимательно вглядывается в мои глаза.
Между нами все еще есть напряжение, но я не чувствую негатива. Это то, что прожигает тебя изнутри, то, что отравляет, и в то же время, попробовав это однажды, ты будешь жаждать этого всю оставшуюся жизнь.
Я совсем забыла о намерении быть осторожной.
Все, что я могу вспомнить, все, на чем могу сконцентрироваться, – так это на том, насколько живой я чувствую себя рядом с Дэром Дюбрэйем в данный момент. Я всегда это чувствовала рядом с ним.
Для девочки, которая всю свою жизнь была окружена смертью со всех сторон, это значит очень много.