– Любой, – сухо выдал я.
– Давай чуть серьезнее, – отразил он легкое раздражение. – Любой – это я сейчас завалюсь в Кремль, закину ноги на праздничную скатерть и буду сватать тебе принцессу. Папаша ее точно сдаст за пару-тройку линкоров.
– Во дворце Ники нет.
– Да я не про это! Мне же еще в дом этого Еремеева входить, – с досадой произнес Артем. – Он, знаешь ли, вообще может на порог не пустить. Уж больно ты ему досадил, а тут сватаешься к старшей дочке. Откажет – ладно, вернуться можно. А если пустит и в цене не сойдемся? Вернее, я скажу – добро, а денег нет. Я ведь тоже не сразу крупную сумму смогу одолжить. Выйдет позор на всю Москву!
– Княжича не пустит? – изобразил я удивление, проигнорировав все остальное.
– Слово «гордость» тебе знакомо?
– А то ж, я ее главный акционер. То есть лучше тебя одного не пускать, – кивнул я своим мыслям. – Игоря если попросить с тобой пойти, плюс еще знакомых, должников…
– Максим, какой бюджет? – теряя терпение, повторил Артем.
– Я же сказал – любой.
– У тебя спросят потом, но давай сейчас порепетируем, – тяжело вздохнул товарищ. – Ты в здравом уме и твердой памяти? Вот увидел фотографии, зажегся, меня вытянул, и – любые деньги, лишь бы она была с твоим манекеном?
– Я абсолютно уверен и полностью здоров, – определив, что отшутиться не выйдет, сухо произнес я. – Фотографии тоже важны. Ты ведь знаешь, что Ника два раза спасла мне жизнь? Потому что была рядом, а не рядом с кем-то еще.
– Вертолет, который украли бандиты, принадлежал ее семье, – произнес Шуйский нейтрально, не разделяя восторга. – Если бы они охраняли его тщательнее, ничего бы не было.
– Да и артефакт, который позволил бы победить тогда в самолете без падения, она тоже потеряла, – эхом произнес я, упершись взглядом в столешницу. – Один бардак вокруг нее, ни один план не исполняется…
– Максим, Целитель, пусть даже ранга «учитель», не стоит любых денег. Посоветовать ученицу «мастера»? Будет рядом почти круглосуточно. Если, конечно, речь именно о здоровье… – в голосе проявились осторожные нотки любопытства.
Словно мудрый преподаватель, подцепивший на легкой неискренности.
– Во влюбленность ты не веришь? – поднял я на него ироничный взгляд.
– Твоя проблема – в излишней честности, – поднялся Артем, взял стакан и сполоснул под краном, налив себе на четверть воды. – Сказал бы: десять миллионов, и я бы ничего не заметил. Сотня – пусть так. На турнире каждому из нас досталось в несколько раз больше. Ты же все еще можешь себе это позволить?
– Так какая проблема в «любых» деньгах? – проявил я любопытство, уже осознавая, что придется сказать больше первых двух причин. – Для многих это гораздо меньше десяти миллионов.