И, наконец, мы успокоились, хотя казалось, это не наступит – так мало нам было друг друга, так неистова была жажда пить, трогать, чувствовать после разлуки. Как никогда! И вот я, совершенно растекшаяся и зацелованная, положила голову ему на плечо, провела рукой по груди, ощущая кончиками пальцев блаженство. Оно было в каждом сантиметре его кожи. Весь он – счастье! Подумалось о том, что любые препятствия нам не помеха – даже его суровый отец-деспот, даже моя прекрасная новая бабушка, дядя Уго и все-все-все. Мы взрослые люди, и никто нам не указ. И, улыбаясь, я начала цитировать любимого Шекспира, немного переиначивая на нас:
– «Ты б был собой, не будучи Гринальди.
Что есть Гринальди? Разве так зовут
Лицо и плечи, ноги, грудь и руки? – я целовала его, перечисляя. –
Неужто больше нет других имен?
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет…[7]»
– Только пахнет ими так, аж голова кружится, – хмыкнул Андрей. – В Грузии всё с перебором. Это ароматизатор такой в номере?
– Да нет, – мотнула я головой. – Мы как Ромео и Джульетта, правда? Только глупостей делать не будем. Потому что мы уже не подростки и ни от кого не зависим, да?
– Да.
– Представь, я могла бы быть Катериной Кавсадзе и жить в Тбилиси, и мы бы не встретились никогда…
– Я б тебя всё равно нашёл. – Андрюша коснулся губами моего лба, убрал аккуратно с него локон и нежно провёл ладонью по щеке. – Я ведь нашёл тебя, как бы они ни ставили палки в колёса!
– Какие палки? – удивилась я.
– Из Тбилиси тебя увезли. Мне подсунули таксиста-пройдоху, который завёз меня аж к азербайджанской границе.
Я округлила глаза.
– Как это?!
– А вот так, – усмехнулся Андрюша. – Твоя бабушка сказала, что я тебе не пара. И устроила неугодному бег с препятствиями. Мне кажется, она не только таксисту заплатила, но даже организовала пробки на дорогах, вырыла ямы, подговорила баранов, полицейских и испортила связь навигаторов со спутниками.
Я хихикнула удивлённо:
– Ты так говоришь, словно моя бабушка – маг и тёмный властелин. Она милая, на самом деле.
– Угу, милашка-танк с усами.
– И вовсе у неё нет усов.
– Есть, если присмотреться. А я разглядел её достаточно пристально – врагов нужно знать в лицо.
– Но она ведь не враг…
– А кто же? Сталин. Натуральный Сталин. Репрессии для неугодных. Железный занавес. Внучку в тюрьму.
– Разве это похоже на тюрьму? – рассмеялась я, показывая рукой на королевские апартаменты.
– Внутри нет. А снаружи – крепостная стена, охранники-гамадрилы, запертые двери. Не подступиться.
– Вот почему ты полез через балкон?! – ахнула я и добавила, водя пальчиком по его груди: – Они просто на ночь запирают всё. Из соображений безопасности.