Да, её заинтриговал приход Евгения, и она осмотрела его внимательно. Прекрасный свитер на нём: подчеркивает плечи. Но ей надо делать дело.
ТАТЬЯНА Итак, спасибо, что пришли. Расселись все?
А вы? Не холодно вам на полу?
Не очень?
Что ж… начинаем. Кто из вас мне скажет —
простой вопрос совсем —
так что же видим мы
на этом полотне?
ДЕТИ Господина!
ТАТЬЯНА Да. Верно. Но что он делает, чем занят?
ДЕТИ Смотрит он в окно!
ТАТЬЯНА И это верно. Но что же он, по-вашему, там видит?
ДЕТИ Лошадь!!!
1 РЕБЁНОК А я у бабушки катался на лошадке.
2 РЕБЁНОК Подумаес. Я тозе залез один лазок.
ВЗРОСЛЫЙ По мне, так не на лошадь смотрит он, а на тёлочку!..
(Смех.)
ТАТЬЯНА Кто знает? Может быть, он смотрит на лошадь. Или на даму, бредущую по улице; но возможно, то, на что он смотрит, скрыто от нас за его фигурой. Или он ни на что особенно не смотрит.
Разве вам никогда не случалось просто смотреть в окно?
ДЕТИ Да-да! (Только это и делаю / да всего разок / тише / у меня в комнате окно / а моя мама – неразборчиво – меня от него отгоняет и отгоняет.)
ТАТЬЯНА Итак, зачем, по-вашему, он смотрит в окно?
ВЗРОСЛЫЙ (ТОТ ЖЕ) Да безработный или алкоголик. Заняться ему нечем в этот день…
(Смех.)
Евгений в бешенстве уже воображает,
Как он тупицу этого убьёт:
вот пистолет достал, вот щёлкнул выстрел —
мозги он вышиб прямо на картину
Писсарро иль кого там, и, пурпурно-коралловы, по ней они стекают…
Но стоит лишь взглянуть в лицо Татьяне,
Как он становится нежнее, мягче
И будто задремал под хор детишек.
Лишь изредка он вздрагивает: снова
Тот дурень заводилою быть хочет…
Но мягко и спокойно
Брожение Татьяна усмиряет;
И как ему приятен этот голос,
Проникновенный, как у тихой флейты,
Но хочет это мягкое сопрано
Отныне слушать только он один,
Чтоб только для него оно звучало
Чарующею музыкой объятий.
И снова эротическая мысль.
Он представляет, как её обнимет,
И поцелует, а потом разденет,
И будет языком ласкать тихонько
Её красивые, восставшие соски…
Нет, и она его ласкает тоже,
и за руку берёт, и нежно гладит,
как будто хрупкий он, совсем стеклянный…
(Мысль удивительная – ибо, право слово,
Досель Евгений не подозревал в себе такого.)
ТАТЬЯНА Итак. В девятнадцатом веке в литературе возникает тип человека, который просто наблюдает. Он ничего особенного не делает – просто ходит и наблюдает за городской жизнью, – ну, кто-нибудь знает, как называют таких людей? Э-э, только не вы, профессор. Так не честно: вы-то знаете. Ну, кто преисполнится отваги?
Лепренс! Конечно. Вот и он. А этот ёрнический тон:
«Ну как их называют: да БРОДЯГИ!»
А впрочем, и ответ Татьяны недурён: