Но медлит, медлит отчего Татьяна?
Ох, и чёртовы куклы эти девчонки: то оправят юбчонки, то пригладят чёлки, – вот кокетства-то невпроворот…
Соглашайся, Татьяна – он ждёт!
Но она вдруг осела,
тяжело нагнулась вперёд…
«Слушай, Евгений… есть ещё одно дело….
да соглашайся же если зовёт
не обсудили мы… я не хотела…
иль… может быть… наоборот…
Сам знаешь о чём речь сейчас пойдёт…»
«Нет… не пойму. Ты о чём? Что за дело?»
и ты готова в этот миг счастливый
опять историю ту вытащить на свет
о пощади
всё было так красиво
хочу тебя хочу
терпенья нет
Татьяна медлит, но даёт ответ:
«О Ленском говорить мы будем».
Неееееет!
Тут пол под ним как будто провалился;
Он протрезвел; хмель мигом испарился.
Нет. Нет. Не так! пусть будет разговор
Совсем другой: он предпочёл бы
Ей извиненья принести,
К ней на карачках приползти,
И крикнуть, что влюблён безумно он…
Молю тебя не надо
Услышь меня – ведь я прошу пощады
«Никто в семье так и не знает правды.
Нас всех поссорило то, что тогда случилось;
Не обсуждали с Ольгой мы – но изменилось
Незримо что-то в нас самих с тех пор;
Всё знаешь только ты – об этом разговор.
Ведь ты от нас тогда за Ленским следом вышел —
Как получилось, что потом он рухнул с крыши?»
Нет выбора.
Их прошлое настигло.
Воспоминанья колют, словно иглы.
Мы с площади вечерней Сен-Сюльпис
Десяток лет отсчитываем вниз —
И снова в летний сад, в тот сад желанный,
Где ты, Евгений, встретился с Татьяной…
Уже пятнадцать! Сангрия рекою,
Шакиры песня сладкая звучит,
А девушка рыдает…
Выуживает ложкою Татьяна
кусочки яблок из большого чана —
кубики-губки, впитавшие багровый глинтвейн.
Что за ужасный праздник. Как же так – уже пятнадцать!..
Она не хочет.
Но настаивает Ольга. «Да ты чего, сестрёнка! Что тебя
Заклинило? Бывает только раз
Пятнадцать лет. Расслабься, наслаждайся и не парься!»
Если б она ещё могла разговаривать с Евгением – подошла бы и сказала, глядя ему прямо в глаза:
«Моя сестра хочет напоить меня допьяна, чтобы я расслабилась…»
И понимающе они бы взглянули друг на друга…
Но…
О! как молнией, ей разорвало болью сердце.
Не думать больше никогда о нём,
И о словах, им сказанных в тот вечер
(сейчас нет времени описывать детали —
читатель их узнает в свой черёд);
над грёзой девичьей её четырнадцати лет
он грубо насмеялся, опечатал
мои мечты, их запер на замок
И ключ швырнул в колодец безвозвратно;
И хлопнул дверью, выходя из сердца
Прощайте все надежды!
Ненавидит
Она его теперь (сквозь обожание) —
Но лишь о нём и думает весь вечер.
Всё в честь неё – её как будто нет здесь.
А уже развесила Ольга
Китайские фонарики на доме —
И смешно шарахаются от них летучие мыши;