— Очуметь… — Тихон страдальчески сполз с кресла. — Да что ж за день такой сегодня? Все вверх тормашками… Хотя, чего это я? Тьфу… Не, Аня права, пора и в самом деле отдохнуть... Сколько до расчетного появления рейдера чужих?
— Четырнадцать минут восемь секунд…
— Вот. Дождусь результата и, если эннэми улетели — спать до утра. А потом придет уважаемый Кнорс, и пусть наш пленник будет хоть трижды глухонемой — старик вытащит из него любую информацию. Так что не дрейфь, Гулливер, будет праздник и на нашей улице… Или у тебя еще и «в третьих» припасено?
— Не понял вопроса? Прошу уточнить.
— Забудь…
— Опять праздник? — сунула голову в рубку Аня. — Мало еще повеселились?.. И по какому случаю?
— Самому важному… Анюта, — улыбнулся парень. — Конец рабочего дня. А то и недели. Блин, как же я устал.
— Что, совсем-совсем?..
Тихон прислушался к организму и развел руками.
— Абсолютно и полностью… Запасы жизненной энергии на нулю.
— Это невозможно! — тут же вклинился Гулливер. — Я постоянно веду мониторинг состояния экипажа. Здоровью людей ничего не угрожает. В частности, энергетический баланс…
— Так я и знала, — рассмеялась Аня. — Бессовестный врунишка и симулянт…
Тихон тоже рассмеялся. Потом уточнил:
— Что с временем пролета эннэми? Сколько осталось?
— Семь… шесть… пять… четыре… Время вышло. Звездолет чужих третий виток не завершил.
— Ну и черт с ними… Будем надеяться, что они все же убрались домой, а не совершили посадку где-нибудь в другом месте, отложив изучение планеты до завтра.
— В этом нет смысла… — вставил свои «пять копеек» Гулливер. — Сканеры звездолета работают одинаково, как на освещенной, так и на затемненной стороне планеты. Зачем тратить энергию на посадку и взлет, если поиски не завершены и их можно продолжать в свободном планировании?
— Не знаю, дружище. И очень надеюсь, что ты прав. И эннэми думают так же. Туши свет… И приятных тебе снов.
— ИскИны не спя…
— Тогда просто помолчи. Будить разрешаю только в том случае, если нас обнаружат эннэми.
* * *
Пшеничное поле… Художник не поскупился на краски, и светло-желтое полотно цвело красными маками, ярко-синими васильками и, конечно же, белыми ромашками. Словно кто-то решил празднично приукрасить ниву, прежде, чем пузатые, пышные колосья лягут под жаткой комбайна и отдадут людям, зерно. Больше всего Тихон любил этот час, когда уже известно время выхода техники в поле, и влагометр отсчитывает последние минуты, когда солнце высушит выпавшую ночью росу, до требуемого для качественного обмолота уровня.
— Командир… пора вставать…