Но ничего не происходило. Папа всё так же ходил по комнате, даже не замечая дочек, и Исабель по-прежнему молчала. Ничего не получалось. Нужен был толчок. Что-то, что заставило бы его заговорить.
Исабель толком не знала, что именно… Или всё-таки?.. Она повернулась к сестре.
– Ящичек, – прошептала она. – Принеси ящичек!
Урсула бросила на Исабель такой взгляд, будто спрашивала: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», – но всё же послушалась. Быстро и бесшумно сбегала она на второй этаж и принесла ящичек, который они нашли в гроте у лесного озера. Они не знали, зачем он нужен, но понимали, что он – часть большой тайны, о которой все молчали тридцать лет.
Сейчас или никогда.
– Папа, – громко сказала она. Сердце Исабель бешено колотилось.
Папа обернулся и заметил в руках дочери ящичек. Девочка быстрым шагом направилась к отцу. Тот изменился в лице. Было ясно: он узнал этот предмет.
– Где вы его нашли? – удивлённо спросил папа.
– В гроте у лесного озера, – ответила Исабель и, помедлив секунду, добавила: – В вашем тайнике.
Папа нахмурился.
– Не стоило вам ходить туда одним, – заметил он.
– Знаем, – Исабель почувствовала, как кровь приливает к лицу, и ещё больше покраснела, когда встретилась с пронзительным папиным взглядом. – Дедушка рассказал нам о Лене.
Папа внимательно посмотрел на дочек, но промолчал.
Исабель сомневалась, нужно ли всё рассказывать, но у неё не было времени подумать: события развивались слишком стремительно.
Может, она продолжила рассказ, потому что была взволнована из-за того, что они с Урсулой вмешались в происходящее.
– Мы надеялись, что ты спрятал в ящичке какое-то сокровище, что-то ценное, так что, открыв его, были немного разочарованы, – проговорила Исабель.
– Ну да, – сказал папа, – скорее всего, в нём уже ничего нет.
– Нет, есть.
– Когда я держал его в последний раз, он был пуст. – Папа снова внимательно посмотрел на дочерей. Он взял у Исабель ящичек и слегка встряхнул его. Внутри как будто ничего не было. Помедлив, папа открыл крышку.
Никогда в жизни Исабель не подумала бы, что старая мягкая игрушка, а особенно эта – в таком плачевном состоянии – может произвести столь сильное впечатление на взрослого человека. Но папа всё стоял и смотрел на игрушечную собачку, ни слова не говоря, а потом осторожно взял её в руки. Он закусил губу, и Исабель заметила, как его глаза заблестели. Вмиг его лицо переменилось, и Исабель увидела перед собой маленького мальчика – младше себя, младше Урсулы, – мальчика с фотографий, который, похоже, никуда и не исчезал. И прежде чем папа поднёс к лицу руку, чтобы смахнуть слезу, и заглянул в ящичек, Исабель узнала в том мальчике взрослого папу. И тут же папа, которого она всегда знала, будто растворился в её мыслях, исчез, затерялся во времени – папа, которого она знала до той зимней звёздной ночи, до того лета, когда он играл с ними в прятки и, как ни старался спрятаться, они всё равно находили его.