– Наверно, это она положила его сюда, – тихо произнёс он, – когда убежала в лес…
– Так это игрушка Лены? – робко спросила Урсула.
– Нет, – ответил папа, – моя.
– Твоя? – в один голос воскликнули девочки.
– Я играл в неё в детстве… Это была моя любимая игрушка. Я и предположить не мог, что снова увижу её. Я думал, она потерялась.
Папа стоял неподвижно. От Исабель не ускользнуло, что с ним что-то происходит, будто что-то переключилось внутри, вернулось на прежнее место и медленно зашевелилось, как шестерёнка в часах.
И в этот момент сёстры всё поняли. Они переглянулись и убедились в том, что думают об одном и том же.
Ящичек со спрятанной в нём игрушечной собачкой и был ключом к тайне.
Ключом, открывавшим все двери.
Ключом к тому лету.
К папиному бегству в себя.
К смерти Лены.
К тому, о чём все молчали.
К тому, чего, по мнению дедушки, знать не стоило.
И вот это произошло. Правда вырвалась на свободу.
– Эрленд? – послышался мамин голос. В коридоре стояли мама и дедушка. – Что это значит? – спросила мама и медленно подошла к девочкам.
Ей никто не ответил. Она недоумённо посмотрела сначала на Исабель, потом на Урсулу, потом на ящичек, а затем на папу, державшего в руках игрушечную собачку. Папа как будто не слышал маму. Он смотрел в никуда, как будто сквозь всех находившихся в комнате.
Исабель слышала, как скрипнула половица: в комнату тихо вошёл дедушка. Исабель надеялась, родители понимают, что почти достигли предела, и не станут разрушать то, что есть.
– Пожалуйста, скажи, что происходит, Эрленд! – сказала мама взволнованно.
Тут же в дверях появилась бабушка. Она улыбалась и собралась было что-то сказать, но тут её взгляд упал на папины руки, да так и застыл, а улыбка сползла с губ. Бабушка изменилась в лице и мгновенно побледнела.
– Мама, девочки нашли Руфуса, – сказал папа каким-то чужим голосом. – Он был спрятан в чемоданчике в лесу рядом с озером.
Бабушка испуганно прикрыла рот рукой и закрыла глаза, а когда открыла, они блестели. Исабель смотрела на своих близких и понимала: вот-вот что-то выяснится, значительное и страшное. Словно гроза ворвалась в их дом, в их семью. Дедушка и бабушка смотрели друг на друга, а потом бабушка вздохнула, как будто готовилась к чему-то трудному, и сказала тихим напряжённым голосом:
– Эрленд, мы не можем копаться в этом сейчас. Это было давно.
– Мама…
– Не вспоминай об этом. Некоторые вещи лучше забыть.
Папа провёл рукой по волосам.
– Так мы потому никогда об этом не разговаривали?
Его голос дрожал.
– Пожалуйста, – попросила бабушка ещё более тихим голосом. – Сейчас другой жизненный этап у всех у нас.