– Я думал, ты меня больше не любишь, – сказал папа. – Я не понимал, что с тобой произошло, но ты так изменилась тем летом. С того момента, как мы переехали сюда… Ты всё время злилась и часто плакала по вечерам в спальне. Ты хотела, чтобы тебя все оставили в покое. Я ничего не понимал. Ты больше не была моей матерью. Ты была чужой.
Чужой. Исабель заметила, что это слово прозвучало эхом её собственных мыслей. Потому что там, в тёплом вечернем свете, проникавшем в окно гостиной, Исабель видела совсем другую бабушку, не похожую на ту, которую, как ей раньше казалось, она хорошо знала. Эта, другая, всегда знала всю правду: о ней напоминали все вещи в доме, все цветы в саду… она ведь каждый день срезала их и ставила в вазы… Исабель почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Картина, до этого разрозненная, собиралась в единое целое пугающе быстро. Гораздо быстрее, чем рассказывал папа.
– Ты запирала меня, – сказал папа. Его голос был спокойным, но немного дрожал. – В подвале. Помнишь?
Папа стоял посреди комнаты, держа в руках игрушечного пса Руфуса. Он смотрел на него и тихонько гладил.
Мама испуганно взглянула сначала на папу, потом на бабушку, а затем снова на папу. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но потом передумала и снова с недоверием уставилась на папу.
Исабель тоже осознала, что раньше ничего об этом не слышала. Папа продолжал:
– Ты стала такой злой. Ты злилась на всё, по любому поводу, из-за мелочей… Ты больно хватала меня за руку, тащила по двору в подвал, так что я спотыкался о ступеньки, и запирала меня там. И я никогда не понимал, что же я такого натворил.
Бабушка пару раз моргнула.
– Тогда ты был трудным ребёнком, – сказала она, не поднимая глаз.
– Трудным? – спросил папа. Бабушка не ответила. Папа посмотрел на дедушку. – Я был трудным ребёнком?
– Твой отец ничего не знал, – сердито сказала бабушка. – Ведь его не было дома.
– Да, – произнёс папа, – его не было дома. Он ничего не знал. Или ты знал, папа? Знал, что твой сын провёл бо́льшую часть последнего лета в тёмном подвале?
Исабель посмотрела на дедушку, а дедушка – на папу, но ничего не ответил. Ни слова.
– Да, ты же не знал. Ведь тебя не было дома…
Тёмные глаза дедушки по-прежнему пристально смотрели на сына.
«Знал, – запротестовало всё в Исабель, – дедушка что-то знал. Скорее всего, он понимал, что вот-вот случится что-то ужасно неправильное с его самыми близкими, пока он в отъезде, но боялся правды.